Тот, дабы не терять времени и удачного стечения обстоятельств, уже было совсем собрался нанести туркам визит в Мачине, как стало известно, что крепость эту только что покорил отряд Милорадовича. Тогда Вейсман решил двинуться в знакомые места – к Исакче. 60 с лишним бывших неприятельских пушек он отправил к Тульче, выделив для прикрытия батальон гренадер подполковника Булдакова и более ста кавалеристов. С остальными же 23 октября отправился к Исакче.
За день отряд, не встречая сопротивления, прошел более тридцати верст и остановился на ночевку в поле. С рассветом русские колонны вновь двинулись вперед, разбрасывая, как игрушечные, неприятельские разъезды и заслоны.
В Исакче уже было известно о Бабадаге, и защитников крепости охватило оцепенение: они не решились оборонять крепость и решили отходить к Мачину, о падении которого они пока еще не знали.
Вейсман, готовясь к взятию крепости, решил помешать отступить противнику свободно и с небольшими потерями. Для этого он выслал гренадер Блюхера оседлать мачинскую дорогу. Часть кавалерии, возглавляемая непосредственно генералом Энгельгардтом, также перекрыла эту дорогу, а другая ее часть, предводительствуемая майором Лалашем, была отправлена занять лежащее рядом с этой дорогой дефиле.
Турки, видя, что дорога, по которой они намеревались отступать, занимается противником, решили этого не допустить и, выйдя из крепости, всей своей кавалерией приготовились напасть на Энгельгардта. Но тот их опередил, предприняв нападение первым. Противник был рассеян по ближайшим кустам, там вновь в общих чертах собрались, обошли Энгельгардта и успели выйти на мачинскую дорогу. Где были встречены в дефиле Лалашем. В это время подоспели и Энгельгардт с Блюхером, наподдавшие неприятелю с тыла. Здесь турки лишились более 300 убитыми и около 100 пленными.
Вейсман же тем временем подходил к крепости по бабадагской дороге под огнем батарей крепости – артиллерия стреляла по русской пехоте почти беспрерывно, надеясь ее тем самым задержать и дать возможность отойти из крепости своим пехотинцам. Это туркам частично удалось, так как густой лес облегчал их тихое исчезновение.
Отряд Вейсмана занял крепость, откуда только что был изгнан двухтысячный гарнизон. Добычей его стали более 80 пушек и мортир, часть из которых были в конце доставлены в Измаил, а частью брошены в реку.
Укрепления Исакчи были по приказу Вейсмана разрыты; замок разрушен сильным взрывом; город полностью сожжен. Делать больше в этих краях было нечего. К тому же кончалось продовольствие, и Вейсман решил вернуться в Измаил.
Но предварительно он завернул снова к Тульче, направясь к крепости посуху, дабы внушить неприятелю мысль о своем намерении вновь двинуться к Бабадагу. Отряд прибыл в Тульчу 27 октября в 10 утра. Неприятеля в округе нигде не было, но все же Вейсман оставил по батальону прикрытия и в Тульче, и в Исакче.
Из этих крепостей началась массовая переправа жителей на русский берег Дуная – всего решило уйти с русскими порядка 16 тысяч человек. Их, собственно, и прикрывали батальоны, отряженные генералом.
Наконец, переправились и все местные жители, вся конница, вся артиллерия. Начала покидать турецкий берег и русская пехота. Последний солдат сел на корабль в три часа дня.
Экспедиция эта была феерической по своим результатам.
Талант полководца был причиной того, что его отряд, все время наступая на гораздо более сильного неприятеля, потерял лишь двадцать человек убитыми. Турецкие же потери были на порядок больше: 800 убитыми, множество раненых и более 120 пленных.
Противник лишился 170 пушек и мортир, множества кораблей, булав и знамен.
Вейсман за кампанию 1771 года был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени.
Следующий год не принес ему – впрочем, как и всем прочим русским военачальникам, да и самой армии – новой славы. 1772 год прошел в переговорах о мире, переговорах бесплодных.
Еще в 1770 году Россия предложила Порте начать мирные переговоры. Австрия и Пруссия, опасавшиеся полного разгрома турок, изъявили желание быть в переговорах посредниками. Но вмешательство западноевропейских держав, и в первую очередь Франции, помешало началу переговоров. Франция, провал далеко идущих планов которой на Ближнем Востоке становился все более очевидным, откровенно толкала Оттоманскую Порту на продолжение войны.
К тому же, как ни сильны были удары, нанесенные туркам, они тем не менее оказались недостаточными, чтобы сломить их сопротивление. Возможности Порты к восстановлению своих вооруженных сил еще не были исчерпаны. Перед русской армией лежал Дунай – мощная водная преграда. На Дунае турки имели сильную флотилию, а у русских войск переправочных средств, кроме очень слабых подручных и табельных, не было. Кроме этого, складывалась от месяца к месяцу все более неблагоприятная для России международная обстановка. Особенно враждебную позицию заняла Австрийская империя, крайне обеспокоенная победами русского оружия.
Крупные военные успехи России вызвали нескрываемую настороженность и у Пруссии. Фридрих II втайне мечтал столкнуть Российскую империю с Австрийской. Последняя же была и сама сильно озабочена проникновением России в Дунайские княжества, на которые австрийцы давно претендовали.
В результате всех этих политических хитросплетений Австрия летом 1771 года заключила с Турцией конвенцию, по которой она брала на себя обязательство за крупную субсидию и уступку ей Малой Валахии добиться возвращения туркам занятых русской армией земель.
Успокоенные и ободренные обещанной помощью и посредничеством Австрии и Франции, турки отказались вступать в прямые переговоры с Россией о прекращении военных действий. Война продолжалась.
Однако смена политической конъюктуры вскоре вынудила Австрию пересмотреть свою точку зрения в очередной раз, и она предложила свое посредничество в проведении мирных переговоров.
Русское правительство, идя навстречу этой инициативе, приступило весной 1772 года к мирным переговорам.
Переговоры велись на Фокшанском конгрессе. С русской стороны присутствовал личный представитель Екатерины Григорий Орлов, про которого императрица пишет одной из своих корреспонденток: «Мои ангелы мира, думаю, находятся в настоящее время лицом к лицу с этими гадкими бородатыми турками. Граф Орлов, без преувеличения самый красивый человек нашего времени, должен, действительно, показаться ангелом рядом с этими мужиками; его свита блестящая и избранная… Я готова все же биться об заклад, что его особа затмевает все, что его окружает. Этот посланник странная личность; природа была так необыкновенно щедра к нему, как относительно лица, так и относительно ума, сердца и души!» Послом турок был реис-эфенди Осман-паша, о котором в дальнейшем русские, находящиеся на конгрессе, удивляясь странностям его обхождения, выражали свое мнение таким образом: «Конечно, с нашей стороны, было бы неприлично назвать этого человека глупым, и поэтому лучше сказать, что он умен в таком роде, в каком мы еще никого не встречали».
Кроме Орлова и Осман-паши в Фокшанах присутствовали без всякого непосредственного участия в переговорах австрийский и прусский поверенные в делах – барон Тугут и майор Цегелин.
