Он не пожелал оставаться в родном городке Монпелье в своей католической и вполне мещанской, хотя и обеспеченной, семье (отец был сборщиком податей). Фактически порвав с семьей, Огюст стал жить в Париже, зарабатывая на пропитание уроками математики. Ему, как говорится, улыбнулось счастье: его взял домашним секретарём богатый банкир, член парламента (будущий министр) Казимир Перье. Однако строптивый Конт не поладил с хозяином.
Более удачным была его работа секретарём у Анри Клода де Рувруа Сен-Симона. И хотя позже они разошлись, Конт воспринял у него (хотя предпочёл не ссылаться на первоисточник) идею стадий интеллектуального прогресса: от теологической и метафизической к промышленной и научной.
У Сен-Симона теория общества – в проекции на будущее – предполагала существование религии при явном приоритете математики и особо выделенного, едва ли не обожествляемого Сен-Симоном закона всемирного тяготения Ньютона. В остальном общественная система была представлена как утопия без указания путей и методов её достижения кроме пожелания обходиться без революционных переворотов.
Огюсту Конту было 20 лет, когда он стал секретарём Сен-Симона, публикуя первые свои работы в качестве его ученика. Наиболее крупная и оригинальная из них – «Позитивная политика» – вышла в 1824 году, и с тех пор он порвал отношения с Сен-Симоном, воспринимая себя вполне сложившимся самостоятельным философом.
Его поведение и поступки в этот период В.С. Соловьёв характеризовал так: «Личная жизнь Конта во время его молодости была беспорядочна; в 1818 году он сошёлся с женщиной значительно старше его, от которой имел дочь; в 1821 году он познакомился в одном увеселительном заведении с молодой особой лёгкого поведения, Каролиной Массен, с которой потом вступил в гражданский брак. Эта женщина отличалась замечательными умственными способностями и сильным характером, но вместе с тем, по свидетельству Конта, подтверждаемому её позднейшим поведением, ей недоставало женственности, сердечности и нравственного чувства».
Ничего хорошего из этого брачного союза не получилось, что сказалось на психике Огюста Конта. К этому времени он приобрёл некоторый авторитет в научно-философских кругах. Весной 1826 года начал читать в своей квартире курс позитивной философии. В числе слушателей были такие выдающиеся учёные, как географ и геолог Александр Гумбольдт и зоолог Анри Бленвиль, математик и физик Луи Пуансо.
Конт обычно не тушевался перед знаменитостями, но в данном случае нервное напряжение было велико. Он стал раздражительным. Сказались обострённые отношения с женой, а также полуголодное существование из-за тяжёлого материального положения. Не отличаясь крепким здоровьем, он, тем не менее, проделал колоссальную работу, сделав обзор всех основных наук и преимущественно социологии. Предполагалось 72 лекции. Прочёл он их только три – и исчез.
Через несколько дней жена нашла его севернее Парижа в городке Монморанси. Вот как описал дальнейшие события русский социолог и литератор В.И. Яковенко:
«Конт находился в чрезвычайно возбуждённом состоянии и отвергал всякую врачебную помощь. Успокоившись немного, он предложил жене прогуляться, привёл к озеру, бросился в воду и пытался увлечь её за собою. Будучи особой довольно сильной, она схватилась за корни дерева и не только удержалась, но спасла и своего сумасшедшего мужа. По крайней мере так впоследствии рассказывала об этом эпизоде сама г-жа Конт; других свидетелей не было. С большим трудом удалось увести больного в ближайшую гостиницу».
Больного устроили в психиатрическую лечебницу. Через несколько месяцев его выписали. «Буйный период помешательства ещё не кончился, – писал Яковенко. – Конт и у себя дома бушевал, бросал ножом в жену, однажды убежал из дома и бросился в Сену; но мало-помалу стал успокаиваться и поправляться… В 1828 г. Конт начал уже работать и написал между прочим статью …в которой воспользовался своим печальным личным опытом. Во время болезни он пользовался материальной поддержкой со стороны отца и некоторых друзей».
В январе 1829 года Конт вновь стал читать лекции и благополучно завершил весь курс. Однако его материальное положение по-прежнему оставалось плачевным. Он обратился к историку Франсуа Гизо, ставшему министром образования Франции, с просьбой получить кафедру истории и философии физических и математических наук. Гизо вспоминал о беседе с Контом:
«Он сбивчиво и невнятно излагал мне свои взгляды на человека, общество, цивилизацию, религию, философию, историю. Это был человек простой, честный, глубоко убеждённый, преданный своим идеям, скромный по наружности, хотя в глубине души ужасно гордый и искренне считавший себя призванным открыть для человеческого духа и человеческого общества новую эру… Я не пытался даже оспаривать его: его искренность, его преданность и ослепление внушили мне то печальное почтение, которое выражается молчанием… Если бы я решил создать подобную кафедру, я, конечно, ни одной минуты не подумал бы пригласить на неё Конта».
Возможно, философ показался министру не вполне нормальным. Конт был так сильно увлечён позитивизмом, настолько крепко уверовал в открывшуюся ему истину, что забывал о том, какое впечатление производят его слова на собеседника.
Для Гизо такие фанатики были не редкость. Их замкнутость на собственных идеях обычно производит впечатление мании. Впрочем, это и есть мания изобретений, открытий, своего величия как мыслителя. Но она необязательно свидетельствует о шизофрении: всё зависит от степени увлечённости своими открытиями, тем более, когда они не мнимые, а реальные. Многих гениев признавали только после их смерти.
Был ли подлинным гением Огюст Конт?
Он был признан таковым при жизни своими сторонниками. Его имя прочно вошло в историю философии. И всё-таки он глубоко заблуждался по поводу оригинальности, ценности и неопровержимости своих идей.
В молодости он с восторгом читал предсмертный труд Жана Антуана Кондорсе «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума». Там сказано: «Прогресс наук обеспечивает прогресс промышленности, который затем сам ускоряет научные успехи, и это взаимное влияние… должно быть причислено к наиболее деятельным, наиболее могущественным причинам совершенствования человеческого рода».
Кстати, как предшественник Конта Кондорсе был математиком и социологом, первым предложивший использовать в общественных науках теорию вероятности. Он называл причиной деградации общества «нищету и чрезмерное богатство». Утверждал, что благодаря прогрессу наук «солнце будет освещать землю, населённую только свободными людьми, не признающими другого господина кроме своего разума: тогда тираны и рабы, священники и их глупые или лицемерные средства будут существовать только в истории и на театральных сценах».
Всё это было сказано задолго до Огюста Конта. Так что упования на успехи науки и промышленности, на господство разума на планете не были новы, а реальность их подтверждала лишь отчасти. Вот и Кондорсэ погиб в тюрьме во время Великой французской революции, а постоянные войны опровергают идею торжества разума.
Французский философ и публицист Жозеф Мари де Местр (в 1802–1817 годах он был в Петербурге посланником низверженного короля Сардинии) называл идею прогресса пошлой гипотезой, не признавал полной противоположности веры и знания, а религию считал более важной для людей, чем наука.
