Он оставался вне официальной науки и философии. По словам В.И. Яковенко: «Учёные всякого рода, начиная с математиков и кончая историками, встречали в высшей степени недружелюбно этого непатентованного философа, обладавшего громадным умом и обширнейшими познаниями».
На его психике определённо сказывалось положение непризнанного гения. Его вера в своё учение от этого ещё более укреплялась. Критику своих взглядов он стал воспринимать как личную обиду и происки недоброжелателей.
Усугублялись его переживания конфликтами с женой Каролиной, которая не раз уходила от него. Весной 1845 года он познакомился с тридцатилетней Клотильдой де Во, женой одного проходимца, угодившего на каторгу. Она была добра, мила, болезненна, писала статьи в газете и по характеру была полной противоположностью Каролины.
«Без всякой сентиментальной аффектации, – писал Клотильде Огюст, – я должен сказать, что своим сладким нравственным возрождением я обязан Вам. И какой громадный контраст представляет это состояние по сравнению с тем, в каком я находился раньше!»
В ответ она призналась ему, что уже испытала безответную любовь и сильно страдала: «Вот уж два года, как я люблю одного человека, от которого меня отделяет двойная преграда. Тщетно я пыталась превратить это гибельное чувство в любовь матери, в нежность сестры, в преданность друга – оно терзало меня во всяком виде. И я снова начала жить только тогда, когда набралась храбрости уйти, удалиться».
Она посоветовала Конту поступить так же.
В ответ он обещает погасить эту свою единственную любовь. Конт надеется, что ему поможет его учение: «Верьте, сударыня, я умею владеть собою. Моя любимая философия, не распускающаяся в пустых словах, может… вдохновить человека на отречение так же, как и на деятельность. Она предохранит меня от всякой безумной борьбы с явно непреодолимыми препятствиями».
Да, позитивная философия отвергает проблемы, на которые наука не даёт чёткого ответа и, возможно, не даст никогда. Однако чувства неподвластны логике и здравому смыслу. Этого не учитывал Конт. В письме своей любимой он обещал:
«Я снова буду искать, как мне уже не раз приходилось, отвлечения и вознаграждения за незаслуженные несчастья моей личной жизни в общественной деятельности… Пусть человечество извлечёт пользу из этой чрезвычайной, но неизбежной жертвы! Я должен с этих пор удвоить свою любовь к нему. История показывает, что человечество никогда не бывает неблагодарным. Но – увы! – оно наградит меня своею святой вечной любовью лишь много времени спустя после того, как я буду неспособен уже воспринять это неизречённое утешение, которое доступно бывает людям только в виде идеального предвкушения».
Он предполагал человечество в образе гигантского сверхчеловека, чего в действительности нет и в помине. Поиски забвения от любви в работе на благо человечества оказались тщетными. Он не перестал писать Клотильде, называя её своей истинной супругой, что её вовсе не радовало. Однажды его настойчивость заставила её поколебаться. Она обещала подумать о возможности их супружеской жизни. Он был в восторге. Они встретились. Ему был дан окончательный отказ.
Конт предложил ей поклясться в вечной духовной любви. Она ответила, что «никогда не впадала в посмешище спиритуализма». Трудно сказать, чем бы закончились их отношения. Судьба распорядилась жестоко: Клотильда умерла от скоротечной чахотки. Это лишь усилило любовь Конта к её образу, ставшему для него идеалом и объектом преклонения.
«В своих “Исповедях”, – писал В.И. Яковенко, – Конт постоянно обращается к Клотильде, как к живой, сообщает ей обо всех успехах позитивной религии, о своём положении первосвященника и т. д. …Он преклоняется перед креслом, на котором обыкновенно сидела Клотильда, хранит, как религиозные реликвии, цветы, присланные ею, наконец, начинает прямо молиться на неё».
Он называет Клотильду своей святой покровительницей.
Можно с полным основанием сказать, что его любовь была безумной. Психиатр обнаружит в его поведении немало аномалий. Например, фетишизм и манию величия. На последнем этапе жизни Огюст Конт оправдал диагноз, поставленный ему Чезаре Ломброзо (один из немногих случаев, когда этот психиатр и писатель был прав, хотя бы отчасти).
В.С. Соловьёв писал: «В то время как лучшие ученики позитивной философии объявили её основателя сумасшедшим, верные последователи позитивной религии провозглашали его величайшим из людей, не только как учёного и мыслителя, но и как нравственного героя. Великим учёным Конт не был…
Ни одной из наук он не владел в достаточной степени, чтобы предпринимать самостоятельные исследования, делать научные открытия, устанавливать законы явлений. Энциклопедист и систематизатор, он обладал обширным кругом разнообразных знаний, которые приобрёл в молодости, а впоследствии не углублял и не пополнял в силу “мозговой гигиены”. Важнейшие успехи точных наук, достигнутые или подготовленные в его эпоху (например, механическая теория теплоты, спектральный анализ, теория эволюции организмов), частью были ему чужды, частью прямо противоречили его мнениям…
Правда, его отношения к Клотильде де Во, особенно после её смерти, чрезвычайно трогательны и делают честь его сердечности и идеализму, в этом отношении, как и в некоторых других, он напоминает Дон Кихота…
Не нужно быть психиатром, чтобы понять специфически болезненный характер такого, например, факта: в 1855 году, в самый разгар притеснительного режима второй империи, Конт хотел читать публичный курс позитивной философии, но не получил на это разрешения от властей… Конт (в частном письме) объясняет его, вполне серьёзно, особым деликатным вниманием императорского правительства к достоинству его, Конта, как первосвященника, которому не подобает выступать перед публикой в качестве обыкновенного лектора. Несомненная ненормальность обнаруживается также в его сношениях с иезуитами. В окончательной оценке личность Конта вызывает скорее сострадание, чем благоговение. Он не был нравственным героем, как не был и великим деятелем точной науки».
Огюст Конт верил в истинность френологии Галля; исходил из неё в суждениях о психике и уме человека. Он составил позитивистский календарь: 13 месяцев (по 28 дней), посвящённых выдающимся людям: Архимеду, Гуттенбергу, Декарту, Шекспиру…
С целью воплотить свою социальную утопию в жизнь он обратился с письмом к императору Николаю I. Называя себя в третьем лице, утверждал, что «постоянно боролся против верховенства народа и равенства во имя прогресса». Не получив ответа, обратился к министру иностранных дел Османской империи Мустафе Рашид Паше с тем же предложением, предполагая вполне реальным переход от ислама к позитивизму.
…Огюст Конт демонстрирует редчайший пример подлинного «горя от ума». В обширных знаниях и проницательном уме ему не откажешь. Но, чтобы совершить выдающееся открытие в науке или философии, одного этого мало. Свои умственные силы он направил в одном направлении, казавшемся ему ведущим к истине, а оно завело его в тупик.
Выход из этого тупика стал полным опровержением его позитивной науки – прямиком в религию. Так произошло в значительной мере по той простой причине, что помимо строгого рассудка существуют бурные эмоции, сила которых управляет разумом.
