Но может, они не знали, что помогают ему. При большом желании Реджи мог застрелить Криса-младшего и отца Подоминика прямо отсюда, из своего дома. Например, из окна ванной, потом спрятать винтовку, вернуться к столу и спросить, что за шум.
– Поймите, – говорит Реджи, – Крис не жил здесь. Кристин не хотела переезжать сюда из-за школы Отем и прочего, поэтому они жили всей семьей в Или. Крис даже не сказал жене в тот вечер, что поедет сюда. Сказал, что собирается в магазин “Сирз”. Кстати, нам он тоже не сказал. Кристин позвонила сюда примерно через час после выстрелов и спросила, не заезжал ли Крис, но мы ничего не знали и сказали “нет”. Мы до сих пор понятия не имеем, что он здесь делал. И насчет отца Подоминика тоже.
– Вы хоть что-нибудь заметили той ночью?
– Нет. Только два выстрела. Полиция предположила, что они приплыли по озеру или пришли берегом.
– Вы слышали лодочный мотор?
– Нет, но это ни о чем не говорит. Здесь у многих лодки с электромоторами, чтобы не пугать рыбу. И у всех есть каноэ.
– А не мог ли кто-нибудь застрелить их издалека, из Форда, например?
– Не знаю, я бы не сумел.
Странная фраза.
– Мог ли кто-нибудь из пацанов Дебби Шник убить его?
– Нет. Тогда у нее пацанов еще не было.
– А сама она могла?
– Не-а. Только не Дебби. Тогда она не была такой сукой, какой стала теперь.
– Даже после смерти Бенджи?
Реджи салютует мне косяком и опять поджигает.
– А вы хорошо подготовились. Но нет, не думаю. Конечно, нечего надеяться, что женщина останется прежней после убийства ее ребенка. Бенджи был хорошим мальчиком, я знал его, потому что они встречались с Отем. Чего только он от нас не натерпелся. Но Дебби свихнулась не сразу после его гибели. Думаю, к этому привели и какие-то другие причины. Но какие, не знаю. Мы с ней уже расстались ко времени, когда дети погибли.
Я вдруг чувствую, что меня накрыло:
– Вы встречались с Дебби Шник?
– Ну да. Лет шесть с перерывами. Иногда с большими перерывами, но все же. Она ведь тогда была совсем другой.
Не знаю, что об этом и думать, как и об остальной бредовой истории.
– Почему вы не рассказали людям, которых пригласили сюда, о Бенджи и Отем? – спрашиваю я. – В смысле, для рекламы. Почему об этом нет речи в фильме?
– Господи, да я бы ни за что не стал использовать смерть Отем для такой херни. Я был без ума от этой девчонки. Я бы за нее пулю принял. К тому же я не имею никакого отношения к фильму.
– Кроме того, что вы разослали его.
– Ну это да, конечно. Но снимал его только Крис.
– Вы не участвовали в этой разводке с самого начала?
– Нет. Я знал об этом, наверное, я так понял, Крис хотел все сделать сам. Или он просто не хотел впутывать меня. Ему было лет тридцать семь, что ли. А мне шестьдесят два. Я знал отца Криса еще до его рождения. Крису было лет пятнадцать, когда я поселился здесь. Я думал, что он, наверное, хочет заняться чем-то совсем новым, самостоятельно.
– И все было так хорошо продумано, что теперь вы решили продолжить.
Реджи качает головой:
– Я решил продолжить отчасти потому, что вся затея накрылась медным тазом. Я же говорю, в основном это ради денег. Но не только. Что-то и кто-то убил Отем, потом кто-то застрелил Криса. Если эта экспедиция столкнет меня лицом к лицу с тем, что или кто это сделал, то оно того стоит, независимо от денег. – Глаза у него на мокром месте. Оба. – Эй, – вдруг говорит он, – хотите “Доктор Пеппер”?
– Нет, спасибо.
– А я себе возьму.
– Давайте.
Когда он возвращается, я спрашиваю:
– Реджи, а есть ли вообще какие-то основания думать, что в озере Уайт обитает чудовище?
Он явно удивлен:
– Конечно, есть. Иначе я бы все это не затевал.
– Какие же?
– Ну, во-первых, Крис-младший думал, что оно есть. Я это знаю, потому что прямо перед смертью он закупил все эти снасти для его поимки – огромные сети, крюки и все такое. Большую часть мы обнаружили, только когда его не стало. К чему-то он готовился.
– Ладно. Есть другие основания?
– Есть, – кивает Реджи. – Не скажу наверняка, что эта тварь обитает в озере Уайт. Но я сталкивался с такой херней раньше.
Свидетельство “F”
часть 1
Река Сань-До, Южный Вьетнам
Понедельник, 24 июля 1967 г.
[61]
Реджи скользит на гильзах от позавчерашней перестрелки, пока бежит к кормовому лееру командирки, одной рукой расстегивая пуговицы ширинки. Шорты он спускает, уже выставляя задницу через леер, и извергает содержимое кишечника в коричневую и без того реку. На катере, что следует за ними, все чокнутые рес-несы аплодируют
[62].
Кишечник его расслабился впервые за много часов, Реджи глубоко вдыхает густой, отдающий свинцом дым солярки и чувствует, что вот-вот перекувыркнется назад через планшир. Он инстинктивно прыгает вперед и ударяется лицом о стенку рулевой рубки. Немного соскальзывает вниз по стенке – щека и ладони мокрые от пота, хоть ему и холодно, – но не отключается.
