– Дыши! – орет старшина.
Он что, не дышал? Делает вдох.
Когда боль немного отступает и позволяет сфокусировать внимание, Реджи слышит, как лейтенант и старшина спорят прямо у его ног.
Лейтенант говорит:
– Мы оставим его в деревне.
– А что, в деревне кто-то может ему помочь? – спрашивает старшина.
Реджи понимает, что пытается сказать: “Не оставляйте меня в деревне”, – но на самом деле не произносит ни звука.
– Ты что, обсуждаешь приказ? – говорит лейтенант.
– Нет, сэр! – отвечает старшина с такой злостью и сарказмом, каких Реджи от него еще не слышал. – Я просто спрашиваю, какой смысл вести его так далеко в деревню. Может, просто сбросим его в реку?
Лейтенант мельком смотрит на Реджи. Замечает, что он слушает. Наклоняется к нему и говорит:
– Сынок, мы не можем взять тебя на задание. Ни в одной рубке для тебя места нет, лежать на палубе под огнем – тоже не дело. Я не могу никого оставить с тобой. Сам понимаешь, из-за одного специалиста Е-4
[64] нельзя отменять операцию. – Реджи думает, есть ли смысл отвечать хоть на один из этих пунктов. – Ты будешь целее – и мы тоже, – если останешься в деревне. И нам надо доставить тебя туда как можно быстрее, чтобы не опоздать на дело. Разговор окончен, понятно? – Лейтенант смотрит на старшину: – Разговор окончен.
* * *
Старшина и рулевой второй лодки раскачивают Реджи над водой на брезентовых носилках и на счет три опускают его в алюминиевое каноэ, привязанное возле деревенского храма. Ну конечно, Бог так и не даст Реджи оказаться на суше перед смертью. Старшина подтягивает каноэ ближе к мосткам и укладывает вдоль тела Реджи флягу и коробку с сухпайком. Разворачивает над ним москитную сетку.
Прежде чем накрыть его голову, старшина озирается:
– Т-щ-щ. Открой рот. Высунь язык.
– Какого…
– Быстро.
Реджи подчиняется. Старшина касается его языка своим жестким, соленым пальцем. После этого на языке что-то остается. Реджи проводит языком по передним зубам, и во рту у него разворачивается бумажечка, вроде тех, что сыплются, когда чистишь дырокол.
Реджи клянется уделять больше внимания дыроколу, если ему еще когда-нибудь доведется им воспользоваться. Он будет ценить вообще все канцтовары.
– Глотай, – говорит старшина, заливая воду с привкусом пластмассы из фляги во все еще открытый рот Реджи. Реджи давится, но немного воды проглатывает, вместе с бумажкой. По крайней мере, он больше не чувствует ее во рту. Старшина кладет флягу рядом с Реджи и накрывает его сеткой с головой.
– Что это? – с трудом произносит Реджи.
– ЛСД. Жена прислала под почтовой маркой. Сам я побоялся пробовать, но вдруг тебе от боли поможет.
Тут старшина приоткрывает сетку и лезет Реджи за пазуху, к его шнурку.
– Извини, – говорит он, – забыл взять твои ключи.
* * *
Реджи просыпается и срывает с себя москитную стеку. Глаза и горло, пропитанные ДДТ, горят. Пытается приподнять голову над бортом каноэ, но шея опухла и словно глиняная, от усилия грудь пронзает боль. Однако в голове прояснилось.
Очень даже прояснилось. На фоне неба он видит заросли бамбука. Несмотря на сумерки, ему виден каждый стебель – даже те, что скрыты за другими. Он знает, что они там, потому что это логично предположить. А какая разница между таким знанием и непосредственным зрительным восприятием?
То же самое с водой. Прямо сейчас Реджи ее не видит. Но он знает наверняка, что вокруг него вода. И потом, сколько воды мы обычно видим? Только поверхность – наименее важную часть, ту часть, которой вода больше всего готова поделиться.
Сейчас вода позволяет каноэ лежать на ее поверхности. Она не тянет лодку вниз, но и не выплевывает ее. Просто остается сама собой. Пускает в себя, но остается чистой. Точно так же Реджи сейчас поступает с комарами – дает им взять одну миллионную часть себя с миром. Но что это за бормотание?
Реджи прислушивается. Бормотание настоящее. То есть он буквально слышит его, а не просто предполагает. Бормочут люди. Не много людей, но близко.
Душераздирающий визг вонзается в уши Реджи, как будто кого-то пытают. Всплеск – и визг прекращается, но вместо него раздается странное хлюпанье. Потом всплеск погромче, краткий, еще более жуткий взвизг, и хлюпанье резко утихает.
И все время продолжается бормотание.
Реджи вдруг чувствует себя миссионером в фильме про Тарзана, как будто аборигены вот-вот сварят из него суп или привяжут к дереву и будут метать в него дротики.
Опять раздается визг. Теперь Реджи просто должен посмотреть.
Отталкиваясь ногами по дну каноэ, он поднимается повыше. Сгибать корпус так больно, что он почти теряет сознание, но внутренний голос говорит ему, что конец, возможно, близок, как ни крути. Какая разница, течет ли боль сквозь него, как воды реки, на которой он лежит? Это тебе не высокая поэзия, дятел. Тут речь идет о смерти.
От движений Реджи лодка медленно поворачивается. Он видит край каменного святилища. Затем и вход. Люди из деревни сидят рядком на помосте перед храмом, скрестив ноги, и бормочут. Крайний в цепи держит мешок. Достает из него поросенка. Тот визжит.
Человек передает трепыхающегося поросенка другим, по цепочке. Каноэ Реджи плавно вращается, словно специально для того, чтобы он все видел. Когда поросенок доходит до крайнего на другом конце цепочки, человек берет его, прикасается к нему лбом и двумя руками изо всех сил бросает в воду по высокой дуге.
Хрюшка визжит и кувыркается в воздухе. Плюхается в воду копытами вниз, тут же выныривает на поверхность и барахтается с жалким пыхтением, пытаясь доплыть до ближайшей кувшинки, будто та сможет удержать ее на воде.
Вдруг нечто огромное появляется из воды позади поросенка и проглатывает его целиком.
Тварь в длину никак не меньше цепочки людей. Это точно: в тот же момент, когда ужасная зубастая пасть появилась из воды и захавала поросенка, посреди заводи вздыбилась часть мощного туловища длиной с половину помоста. От этого каноэ Реджи закачалось на волнах.
Святилище исчезает из виду. Реджи опять видит только бамбук и темнеющее небо. Про себя он орет.
Да и вслух тоже, доходит до него.
17
Лагерь “Взгляд олененка”, оз. Форд, Миннесота
Все еще суббота, 15 сентября
– Охренеть какая история, – говорю я.
– Да ну?
– У вас была дизентерия, вы были под морфином и ЛСД, и вас укусила кобра.
