Реджи качает головой:
– На кислоте и морфине я просидел половину своего срока в Наме. Дизентерия у меня была все время. А укус кобры – не такое уж большое дело, если ты совсем не умер. То, что я там видел, – было на самом деле.
– Ладно, – говорю я. – Так что это было?
Даже если поначалу и было интересно, теперь этот разговор мне совсем не по душе. Он напоминает мне о собственном приступе паники в каноэ сегодня днем и, что еще хуже, – об одноногом мужике на видео. Как и тот старик, Реджи только что рассказал историю, причем на голубом глазу, которая не может быть правдой.
Это что, городок психопатов? Или таких искусных лжецов, как в логической задачке? Они могли бы управлять компанией из рейтинга “топ-500” журнала “Форчен”, но почему-то решили поучаствовать в тупой разводке с водяным чудовищем? Люди, побывавшие в таких передрягах, в какой, однозначно, побывал Реджи, иногда становятся занудами, поскольку все, что они делают и говорят, даже отдаленно не может сравниться с тем, что они пережили. Но Реджи совсем не кажется занудой.
– Я думаю, это был водяной дракон, – говорит он. – Уж точно ни черта не сом. И не иравадийский дельфин, разве что бывают дельфины с такими огромными зубами, которые жрут свиней. Ни того, ни другого обычно не бывает – я проверял. Судя по отвратительному виду, это мог быть змееголов, но если так, то это был самый большой змееголов из всех известных. Я хочу сказать, такой огромный змееголов все равно был бы монстром в своем роде.
– Что за водяной дракон? – говорю я.
– В него верят камбоджийцы.
– Но не вьетнамцы?
– Не знаю. Мне о нем рассказала одна женщина в Камбодже.
– И что, вы думаете, такой дракон может обитать в озере Уайт?
Реджи вытряхивает в рот последние капли из пустой банки:
– Черт его знает. То еще совпаденьице было бы. Вода здесь гораздо холоднее, конечно. Но, если даже и так, меня это не шокирует. Меня уже не удивишь всякой жуткой подводной дичью.
– Значит, вы хотите провести экспедицию и найти водяного дракона?
Он опускает банку:
– Ага. Вообще я не то чтобы прямо горю желанием идти в этот поход. Плыть по воде, я имею в виду. Но придется проверить, на что способны альфа-блокаторы и марихуана.
Раз мы коснулись этой темы, спрашиваю:
– А почему вы тогда хотите переехать в Камбоджу?
Реджи смеется:
– Я же не собираюсь поселиться в хижине на сваях посреди болота. В Камбодже есть недвижимость и на суше. К тому же там до сих пор мало туристов, если не соваться к Ангкор-Вату. Можно жить на пляже, там полно проституток… – Он косится на меня. – Я люблю проституток, чего уж там. А на севере Миннесоты с проститутками туговато. Примерно так же, как в Мекке со свининой в пивном кляре.
– А тут делают свинину в пивном кляре? – Все время забываю, как меня пробивает на хавчик от травы.
– Дэл иногда готовит. Погода тут тоже отстой. Ты бывал здесь зимой?
– Нет.
– Холодно тут. Как за бортом самолета. А летом комары жрут – хуже, чем в Наме.
– Но… разве Камбоджа не близковато к Наму?
– Слушай, вьетнамцы сюда не приходили, чтобы нас убивать.
– И не поспоришь, пожалуй.
– В общем, я вот как думаю: если Крису-старшему было не слабó купить это место, а Крису-младшему хватило пороху, чтобы замутить всю эту хрень с Чудовищем в озере Уайт, то для меня сущий пустяк – провести неделю в каноэ и закончить то, что они начали. Я же зарабатываю тем, что сдаю в прокат эти гребаные каноэ. Крис-старший иногда катался на каноэ, хотя ненавидел лодки не меньше моего.
– Почему? – спрашиваю я, а сам все еще думаю о свинине.
– Как обычно. Вьетнам.
– Он тоже там побывал?
Реджи удивлен:
– Он был моим старшиной.
– Тем самым, что дал вам ЛСД?
– Да-да. Он мою жопу спасал миллион раз. – Указывает пальцем на изуродованную половину лица: – В том числе и от этого.
Рассказ Реджи становится каким-то клаустрофобским и параноидальным. Или это со мной так.
– Что произошло? – спрашиваю.
– Нас всех со временем перевели на патрульные катера. Однажды ночью мы с Крисом – Крисом-старшим, естественно, – шли на таком катере с включенными огнями, чтобы нас не обстреляли свои, но все равно попали под обстрел с “фантома”. Пилот расхреначил катер ко всем чертям, потому что принял нас за вертушку ВНА. Меня обдало топливом, я загорелся, ну и так далее – я уже даже не хотел жить. Крис дотащил меня до берега вплавь.
– Жесть.
– Ага. Сука, ведь у ВНА даже не было вертушек.
Реджи погрузился в молчание. Я спрашиваю:
– Дэл и Мигель тоже служили?
– Дэл служил в Наме, но никогда не бывал севернее своей базы. Может, разок или два теплое пиво попил. А Мигелю просто нравится оружие.
– А они-то верят, что в Уайте есть чудовище?
– Ты же их видел.
– Ну да…
Реджи улыбается своей неприятной и глупой полуулыбкой, глаз его бегает:
– Эти во что угодно поверят.
18
Турбаза “Си-эф-эс”, оз. Форд, Миннесота
Все еще суббота, 15 сентября
В шесть утра я звоню из домика администрации доктору Марку Макквиллену, надеясь застать его врасплох, чтобы он спросонья ответил на мои вопросы.
– Доктор Макквиллен слушает.
– Доктор Макквиллен, это… – От разговора с коллегой-врачом с утра пораньше меня переклинивает: чуть было не сказал “это Питер Браун”. Так я уже три года не представляюсь. – Это Лайонел Азимут. Не могли бы вы ответить мне на несколько вопросов?
– Не сейчас. Я собираюсь уходить.
– Сейчас шесть утра.
– Значит, я уже опаздываю. Восход солнца в шесть пятьдесят две, и к этому времени мне нужно быть на заливе Хойст-Бей. Я бы и вас пригласил, но рыба за милю чует бред сивой кобылы.
– Хорошая шутка. Как Дилан?
– Он ушел отсюда на пике формы.
– Расскажете о Чарли Бриссоне? – О мужике с откушенной ногой.
Макквиллен смеется.
– Всего доброго, доктор, – говорит он и вешает трубку.
* * *
Возвращаюсь в наш домик: Вайолет спит на животе, согнув одну ногу, простынь сползла на бедра. Двухдюймовая полоска черных хлопковых трусиков идеально точно указывает на ее вагину. Феромоны хоть зубами грызи.
Пытаюсь собрать манатки, не разбудив ее, но, когда я уже готов идти, она поворачивается:
