– Да, и то, и другое. Сколько ты с меня возьмешь?
– Два раза без резинки и с удушением? Двести шестьдесят. Без торга. У меня ребенок.
– Двести шестьдесят?
– Деньги вперед, милый. Не верю на слово у казино.
– Ладно, – через секунду мужик сдается и лезет во внутренний карман.
– Не здесь. Мы же не хотим, чтобы нас повязали.
Она поворачивается к нему спиной и бежит к фургону под дождем, подняв воротник. На ногах у нее блядские туфли и такие же джинсы, но мужик за спиной вдохновляет ее припустить что есть духу. У фургона она оборачивается:
– Ладно. Показывай.
Мужик наклоняется, пока отсчитывает, чтобы не намочить свой по-европейски гладкий бумажник и чтобы она не увидела его содержимое.
– Двести сорок?
– Двести шестьдесят.
Купюры новенькие и шершавые, словно только что из банкомата. Селия пересчитывает их и поднимает посмотреть на просвет. Капли дождя оставляют на них мокрые кляксы в форме цветочков. Она запихивает деньги в карман.
– Ну, можем приступать, – говорит Селия. – Но все равно надо быть начеку. Договорились?
– Да. Давай уже начнем.
– Ты ведь понимаешь, что это незаконно, да?
– Коне… – вдруг он осекается. – А почему ты спрашиваешь?
– Ты понимаешь, что это незаконно, – спокойно констатирует Селия.
На миг ей показалось, что мужик собирается ее ударить. Но вместо этого он бросается наутек и шлепает по лужам в сторону казино.
– Стоять! Бэ-Дэ-И
[75]! – кричит она, вытаскивая из кармана куртки значок и пистолет. – Вы арестованы за домогательства на территории, подведомственной федеральным агентам!
Он не останавливается, но это неважно. Задняя дверь фургона уже открыта, а Джим и Кико (оба – латиноамериканцы, как и Селия) в школе играли в футбол.
Она просто смотрит, как они впечатывают этого типа мордой в асфальт, и не видит причин помогать им с арестом. Джим и Кико – в кроссовках и спортивных костюмах. А она-то в этих туфлях и штанах арестовывать будет, что ли? Да ни за что на свете. Пусть теперь он ей отсосет.
23
Национальный парк Баундери-Уотерс, Миннесота
Воскресенье, 16 сентября – среда, 19 сентября
Время – почти четыре утра. Сара Пэйлин собрала всех перед одним из домиков и толкает речь о каких-то неблагоприятных обстоятельствах, и о том, чего хотел бы преподобный Джон, и что это испытание нам было послано свыше, и так далее, и тому подобное. Это даже как-то вдохновляет, особенно предположение Пэйлин, что кому-то, кроме нее самой, не наплевать, поедет ли с нами преподобный Джон От-Трех-до-Шестнадцати-за-Домогательство, как его теперь называют Дэл и Мигель.
После выступления Пэйлин всех охватила какая-то странная эйфория, но никого не накрыло настолько, чтобы встать уже через два часа и куда-то плыть на каноэ. Так что в конце концов мы спустили лодки на озеро Форд только ближе к полудню – всего за полтора часа до условленного времени встречи Реджи и шерифа Элбина.
Кое для кого это проблема, но не для меня.
Наша флотилия состоит из одиннадцати огромных плоскодонных алюминиевых каноэ. Молодые проводники – всем лет по двадцать – сидят на носу и на корме каждой лодки. Остается загадкой, откуда Реджи берет этих ребят, не только добродушных, но еще и как будто знающих толк в деле, хотя родом они из мест вроде Санта-Фе. Мы, пассажиры, сидим по двое в середине лодки, лицом друг к другу, прислонившись к обтянутому брезентом походному барахлу.
За все три дня мне ни разу не удалось оказаться в одном таком межгрузовом отсеке с Вайолет. Собака Дэла вместе с нами, хотя Дэл и Мигель остались в “Си-Эф-Эс” вести дела. Собака, Вайолет и юная родственница Пэйлин Самсунг в первый день вместе уместились в одной лодке. Мы с Вайолет спим в одной маленькой палатке, так что каждую ночь мне приходится по шесть часов лежать твердым как камень и дышать ее волосами, но она почти не разговаривает со мной.
Проводники каждый день разбивают и сворачивают лагерь с отточенной ловкостью. Все продумано до мелочей. Не знаю, с чего я взял, будто для похода по лесам нужно меньше высокотехнологичного оборудования, чем, скажем, для скайдайвинга или создания гоночных машин, но я ошибался. Это настоящий роскошный круиз: ребята Реджи три раза в день готовят на примусах горячую пищу. Может, это и сублимированные полуфабрикаты из майларовых пакетов, но в походе даже сублимированный омаровый суп-пюре идет за милую душу.
Все те же проводники с выгоревшими волосами на руках перетаскивают каноэ по волокам. Гостям даже не надо грести, хотя иногда ребята дают нам весла, чтобы мы не скучали. Один из гидов вывихнул плечо на спуске, и мне пришлось вправить его по методу Стимсона. Но свою помощь для перетаскивания лодок я все-таки не предлагаю. Конечно, работа девяти человек в этой экспедиции – следить за обстановкой, но без графика дежурств – а его нет даже у телохранителей Пэйлин, поскольку спать в каноэ слишком трудно, – такое количество глаз дает лишь иллюзию безопасности.
Вскоре это подтвердилось: охранники Пэйлин даже не заметили лагерь метоманов, который мы прошли в первый же день. Его нашли Вайолет, Самсунг и Лай.
Лагерь маленький, но он рядом с тропой, и охрана Пэйлин обязана была его обнаружить. Рядом с современной восьмиугольной палаткой покосившийся деревянный стол опирается одним концом на пень. На столе – набор юного химика-органика.
Кто-то не любит мыть за собой склянки. Однако же они умудрились растянуть над столом брезент и притащить сюда промышленный вентилятор. Он просто прислонен к дереву и ни к чему не подключен, но лопасти медленно вращаются от ветра, к ним привязаны бутылки из-под “Колы зеро”.
В самой палатке – помимо телесной вони, трех спальных мешков и кучи оберток от жратвы – пустая коробка от патронов с маркировкой “7.62х39”. Такими стреляют из АК-47.
Судя по состоянию лагеря, у его обитателей не было причин покидать его и они только ждут, пока мы уйдем. Охрана Пэйлин предлагает разбить всю лабораторную утварь, чтобы хозяева ушли в какое-нибудь другое место, но мне кажется, мы должны жить и давать жить другим, поскольку разозлить кучку вооруженных торчков, которые, возможно, наблюдают за нами прямо сейчас, – на мой взгляд, не лучшая мысль. Охранники Гроди поддержали мою точку зрения. На этой полянке состоялось нечто вроде консилиума телохранителей.
В конце концов мы оставляем нарколагерь нетронутым. Не исключено, что охранники Пэйлин согласились только потому, что не нашли его первыми и устыдились.
Этот случай напомнил мне о Дилане, и я жалею, что не постарался как следует разузнать, что с ним произошло, прежде чем уехать из Форда.
