– В некоторой степени да, но…
– Я поеду один. Никому не придется рисковать.
– Кроме тебя, Ишмаэль. Ты тоже в счет, знаешь ли. Есть другие, более важные дела, требующие твоих способностей.
– Все обойдется.
– Один ты не поедешь, – вдруг заявляет Вайолет. Мы оба смотрим на нее. – Я поеду с тобой. Как бы там тебя ни звали.
– Забудь об этом, – отвечаю я. – Ни в коем случае.
– Ты мне должен хотя бы это. Я поеду с тобой, и по дороге ты ответишь на туеву кучу вопросов.
– Это слишком опасно.
– Хрень собачья. К тому же ты не можешь меня остановить. И с каноэ я управляюсь куда лучше тебя.
– Но…
С чего бы ей вообще хотелось поехать со мной?
Я обращаюсь к Мармозету:
– Что вы наговорили этой женщине?
Мармозет качает головой с выражением лица, которое я видел уже миллион раз, – наигранный испуг.
– Ничего такого, о чем теперь пожалел бы, – говорит он.
32
Оз. Гарнер / оз. Уайт
Национальный парк Баундери-Уотерс, Миннесота
Суббота, 22 сентября – воскресенье, 23 сентября
Там и правда парочка копов – мужчина и женщина, – сидят в шезлонгах на берегу озера Гарнер, оба в нижнем белье. Потом он прислоняется к дереву, и она ему отсасывает. Однако не так уж противно наблюдать за ними вместе с Вайолет с другого берега.
Благодаря картам, нарисованным Генри, мы добрались сюда меньше, чем за два дня. Наши условия были такие: покажи нам кратчайший маршрут, плевать, насколько трудные будут волоки; мы возьмем джи-пи-эс и двадцатидевятифунтовое каноэ.
И слава Богу, что так быстро. Я провел всего два дня в таких беседах, которых старался избегать всю свою взрослую жизнь. Например:
– Ты когда-нибудь убивал кого-нибудь только для устрашения кого-то третьего?
– Насколько я знаю, нет.
– Бывали случайные жертвы?
– Нет. Ну… однажды тот, кого я взял с собой на дело, убил того, кого я не планировал убивать.
– Невинного человека?
– Несовершеннолетнего.
– Ребенка?
– Примерно того же возраста, что Дилан Арнтц.
– Но не невинного?
– Я же сказал – несовершеннолетнего.
– Как ты поступил с тем, кто убил его?
– В итоге? Убил его.
– За это?
– Не помогло.
– Были такие люди, которых ты рад был убить?
– Рад, что именно мне пришлось их убить? Нет. Я предпочел бы никогда никого не убивать.
– Значит, среди твоих жертв были люди, чьей смерти ты рад.
– Да.
– Ты когда-нибудь убивал людей, о которых ничего не знал?
– Да. Старался так не делать, но все же да. Несколько человек я убил, просто потому что меня попросил Дэвид Локано.
– Сколько?
– Дай подумать.
– Ты убил бы Дэвида Локано, если бы мог?
– Это так ты мне дала подумать? Да.
– За Магдалину? Или за деда и бабушку?
– За то и другое.
– В равной мере?
– Нет. Черт
[89]!
За исключением пэйлиновской палатки, которую телохранители забрали с собой, лагерь Реджи по большей части остался нетронутым, только теперь он огорожен желтой лентой как место преступления. Когда копы возвращаются к приему солнечной ванны, мы с Вайолет обсуждаем, ночуют ли они там, и понимаем, что нам придется дождаться наступления темноты, пробраться мимо них и пройти всю косу до ее дальнего конца. Однако ровно в семнадцать ноль ноль на озеро садится гидросамолет, и копы забираются в него, используя мостки, оставленные на берегу телохранителями Пэйлин.
Мы с Вайолет пересекаем озеро Гарнер на каноэ, высаживаемся и несем лодку мимо желтой ленты на косу, доходим до ее конца и снова спускаемся на воду.
На Уайте мы стараемся грести молча. Хватает и того, что каждый плеск весла отражается эхом от утесов каньона. После второго зигзага мы оказались в акватории, где раньше никогда не были, – скалистые берега сильно изрезаны, и нам приходится плыть медленно и осторожно, поскольку бухточки достаточно большие, чтобы спрятать в них лодку.
Каким образом этот ландшафт отвлекает меня от мысли о животном, предположительно, достаточно большом, чтобы сожрать лодку, я не знаю, но почему-то это так. В действительности, снова очутиться на озере Уайт ясным днем оказалось как-то легче, чем представлялось сначала.
Но все-таки, когда мы доплыли до последнего и самого широкого участка озера – скалы кончились, теперь с трех сторон лес, – меня прошиб пот, никак не связанный с физической нагрузкой.
А когда мы заметили прогал в подлеске береговой линии, достаточно большой, чтобы спрятать каноэ, то поспешили сойти на сушу и затащили лодку в кусты. К хренам это озеро.
* * *
Солнце садится так же быстро, как и три дня назад.
А вот луна прибыла и светит еще несколько часов. Потом ее заволокло облаками, и все вокруг внезапно погрузилось во мрак. Стало так темно, что даже ветки прямо перед носом лишь слегка чернее, чем окружающее их пространство, а озеро плещется в десяти футах, но его не видно.
В старину говорили: коли не видать ни зги, жди беды.
Мои ощущения обострены от ожидания и физических усилий, которые потребовались, чтобы здесь оказаться. Мы сидим на стволе поваленного дерева, Вайолет подвигается ко мне – слышу, как ее джинсы скользят по мху, чувствую движение воздуха и запах ее волос. Она прижимается своим бедром к моему.
– Замерзла? – говорю я. Универсальное начало игры “Привет, сладенькая”.
– Нет, – Вайолет кладет подбородок мне на плечо. Чувствую ее дыхание щекой и ухом. – Просто я тебя, пожалуй, прощаю.
Смотрю на нее, повернув только голову, словно она – случайная залетная птичка и я боюсь ее спугнуть. Но моя рука действует сама по себе: крепко берет ее за хвост волос.
Вайолет вздыхает.
– Я чуть-чуть замерзла, – говорит она. – Все тепло теперь между ног.
Губы у нее тоже горячие. И шея.
Моя рука застревает за поясом ее джинсов, тогда Вайолет отталкивает меня и затем крепко прижимает к себе. Я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать ее. Мы сталкиваемся лбами и по такому поводу валимся с бревна на землю. Она перекатывается на меня. Стряхивает с ног джинсы, расстегивая мою ширинку. Пальчики у нее холодные, нос тоже.
