– Хорошо, хоть «молнию» расстегнуть не забыл! –
хохотал-заливался темноголовый, стриженный под нуль сидевший рядом с водителем.
– Ой, не могу, держите меня четверо! Чтоб в Москве… посреди дороги… целку
подобрать?! Ну, Толик, это только тебе так повезти могло!
– Чего регочешь, козел? – дрожащим голосом огрызнулся рыжий
Толик, пихая Альбину так, что она почти скатилась с сиденья и замерла в нелепой
позе, трясущимися руками пытаясь одернуть платье. – Кто же знал, что на обочине
девочка стоять будет? И юбчонка на ней вся прозрачная была, я думал…
– Эй вы, ублюдки! – возопил вдруг водитель, придерживая руль
одной рукой и полуооборачиваясь назад. – Хотите сказать, чехлы мне изгадили?
Ну, увижу хоть одно пятнышко…
– Ты лучше на дорогу смотри, – предостерег бритый. – Не
хватало еще из-за твоих чехлов врубиться тут!
Альбина осмелилась шевельнуться, встала на четвереньки –
вдруг увидела около самого лица ручку на дверце. Не раздумывая, вцепилась в
нее, нажала, метнулась всем телом вперед.
Что-то жестко чиркнуло по локтям, по коленям. Все гудело
вокруг.
Свист, визг тормозов, хохот…
– Дура, задницу прикрой! – заорал кто-то хохочущим голосом.
В глазах мигала красная мгла. Альбина слепо ползла вперед,
пока не уткнулась лицом во что-то мягкое, пыльно-прохладное.
Зелень… трава газона!
На четвереньках, с неожиданным проворством ринулась к темной
разлапистой массе, маячившей впереди. Вломилась в нее, дрожащими руками отводя
от лица какие-то хлесткие прутья. Да это же ветки. Ветки кустарника!
Тупо, упорно забивалась она в самую гущу неожиданного
укрытия. Сжалась в комок, с трудом восстанавливая дыхание.
Вдруг, суматошно вскинувшись, выглянула.
Мимо изредка проносились по шоссе машины. У обочины пусто!
Серая «Волга» исчезла!
Альбина опять нырнула в спасительную зеленую тень. И сразу колени
и локти загорелись огнем. Конечно, все до мяса содрано. Сукровица наплывает на
забитые грязью ссадины. И ползут по бедрам, внутри, ручейки крови…
Чуть не час отлеживалась тогда в кустах Альбина, будто
раненое животное, боясь выйти – и собираясь с силами сделать это. Почему-то не
было слез – ее изредка били сухие, мучительные рыдания, да и их она принуждена
была глушить, смертельно боясь, что даже здесь, в этом пустынном месте, их
может кто-то услышать… кто-то может узнать о том, что с ней случилось.
Никто не должен узнать! Наверное, Альбина дала себе эту
клятву еще в тот кошмарный миг, когда чужая плоть порвала тайные глубины ее
тела.
Никто! Никакая милиция, врач, тетя Галя… тем более мать. Эти
двое потом всю жизнь будут попрекать, изведут намеками, в петлю загонят. Никто
и никогда не узнает! Мелькнула пугающая мысль о возможной беременности, но
Альбина только досадливо передернула плечами. Даже при своей просто-таки
детсадовской неопытности она понимала: рыжий Толик не довел дело до конца.
Решено. Она промолчит. Но как уничтожить следы того, что с
ней сделали?
Что-то стягивало левое запястье, больно давило. Альбина
устало повела глазами – и ахнула, увидев свою сумочку, которая каким-то
немыслимым образом не потерялась. Впрочем, чего же здесь немыслимого? Зная свою
патологическую забывчивость и растеряйство, Альбина привыкла обвивать ремешок
сумки вокруг руки. Не очень красиво, зато надежно.
Даже слезы на глазах от радости выступили. Альбина открыла
тугую «молнию» – какое счастье, что она такая тугая! – и, как на чудо,
уставилась на скомканный носовой платок. Была бы еще вода…
Воду она вскоре нашла – нюхом, не иначе, будто и впрямь
обрела на время особое животное чутье. Нашла лужу – большую, чуть зацветшую.
Плюнув на санитарию и гигиену, обмыла тухловатой водой свои раны. Даже если
завтра начнется заражение крови, это будет завтра, а значит, не важно. Главное,
чтобы сегодня тетя Галя ничего не заподозрила!
Убедившись, что ни на платье, ни на коже нет следов крови
(кроме ссадин, конечно, но это ладно, нетрудно соврать), Альбина с трепетом
открыла кошелек. Самое главное – раздобыть новые трусики: у тети Гали глаз как
рентген. Если не найдется на них денег, можно сразу вешаться. Хотя… как же
повеситься на кустах? Для этого нужно как минимум дерево, а ни одного не видно
в обозримом пространстве. Можно, конечно, поискать…
К счастью, искать не пришлось: кошелек не был пуст. Альбина
с новым приступом слез возблагодарила судьбу, а та, словно раскаявшись,
принялась старательно заглаживать содеянное: в первом же доме, до которого
через полчаса добрела Альбина, оказалась «Галантерея», а в ней – отдел женского
белья, а в нем – точно такие же трусики, как бывшие у нее прежде. И завезти ее,
оказывается, серая «Волга» далеко не успела: Альбина уже через час добралась до
дома.
Правда, как ни молила она судьбу, чтобы тети Гали в квартире
не было, на такой подвиг оказались не способны даже высшие силы. Но все-таки
они сделали, что могли: тетка встретила ее до того озабоченная какими-то своими
проблемами, что даже не обратила внимания на разбитые Альбинины коленки.
Рассеянно открыла дверь, рассеянно буркнула:
– Где ты шляешься, интересно знать? Лучше бы ужин
приготовила! – и скрылась в большой комнате, откуда тотчас донеслась оживленная
скороговорка: к тете Гале пришла соседка.
Альбина сообразила, что тетушка, скорее всего, начисто
забыла о том, что они договаривались встретиться и пойти в милицию. И слава
богу! Не то нудная выволочка затянулась бы до ночи… нет, до двадцати сорока:
сегодня как раз «Санта-Барбара», любимый тетушкин сериал!
Не чуя под собой ног, Альбина прокралась в ванную и еще раз,
уже по-настоящему, вымылась. Под душем ее опять начало трясти, а когда
вернулась к себе в комнату и погляделась в зеркало, увидела, что глаза распухли
и покраснели. Наверное, она все-таки плакала, стоя под душем, но милосердная вода
смывала слезы. Если бы она могла и воспоминания смыть!..
Их смыло, вернее, стерло время. Да и сама Альбина так
старалась забыть! Запрещала себе даже думать об этом! А теперь вдруг
воспоминания всплыли… нашли время, нечего сказать!
А между тем они с Катюшкой уже сидели в машине. Альбина даже
не заметила, как это произошло. «Форд» двигался плавно и стремительно, несмотря
на то, что водителя вовсю отвлекала разговорами Катюшка. Да-да! Она устроилась
впереди, а Альбина в одиночестве – сзади.
Кого же он все-таки ждал, этот парень? Сомнения опять
вернулись, и настроение, конечно, испортилось.
