«Прекрати, – попыталась пристыдить себя Альбина, – да разве
можно чувствовать себя счастливой или несчастливой только из-за того, посмотрел
или не посмотрел на тебя совершенно незнакомый человек? Может быть, я его
больше никогда не увижу».
Стало еще тоскливее. Это все из-за того, что Альбина слишком
одинока. И она так была напугана тем давнишним случаем, что не только внешне,
но и внутренне сторонилась мужчин. Видимо, они чуяли это глубинное отторжение,
и сами старались держаться от нее подальше.
Катюшка совсем другая! Она со счета собьется, попроси ее
перечислить всех ухажеров. Иной раз она очаровывала мужчин просто для того,
чтобы убедиться в своей неотразимости. Вот и сейчас, кажется, готова пришпилить
в свою коллекцию еще один экспонат. Но зачем тогда было убеждать Альбину, будто
незнакомец торчит перед витриной только ради нее?!
– Ты слышишь, Алёк? – обернулась в это время Катюшка,
сверкая антрацитовыми глазищами. – Мы решили, что Наиль подвезет сначала меня,
а потом тебя.
Нате вам! Они уже познакомились! Наиль… странное имя.
Наверное, татарское. Звучит мягко, но как-то… затаенно. Если бы Альбина
сочиняла сказки, она назвала бы так какого-нибудь злого демона.
Глупости. Очень милое имя. Тем более что Катюшка сойдет с
дистанции еще в Измайлове.
Путь до Измайлова показался Альбине особенно долог, но когда
Катюшка наконец вышла, на прощание скорчив Альбине поощрительную гримасу и
сладко улыбнувшись Наилю, в автомобиле воцарилась неловкая тишина.
В стотысячный, наверное, раз Альбина позавидовала Катюшкиной
легкости в общении с людьми. Она не сомневается в том, что каждый ее взгляд,
каждое движение восхитительны, а каждое слово – интересно. Альбина же, еще до
того, как рот откроет, убеждена, что собеседнику с ней будет скучно. Как
правило, результат бывал именно таков… а может быть, она сама себя заранее на
это настраивает?
Вот и сейчас. Нет, чтобы мило болтать, перепархивая от
глупости к глупости, подобно Катюшке, – сидит букой! Он тоже хорош, конечно:
мог бы обернуться, поговорить с девушкой, если уж предложил подвезти. Или
жалеет, что предложил? Печалится об упорхнувшей Катюшке? Нет, молчание
становится просто неприличным!
– Наиль – это…
– Алёк – это…
Они заговорили разом – разом осеклись и засмеялись.
– Говорите, говорите!
– Нет, вы.
– Алёк – это значит, Алла? Или Алина?
– Альбина.
– О, как красиво! Никогда не встречал девушки с таким
именем! А что оно означает?
– Белая.
– Белая… – повторил Наиль. – Чистая. Скромная…
– Нет, просто – белая, – смутилась Альбина этому более чем
смелому синонимическому ряду. Скорее, если уж на то пошло, бесцветная!
Ну вот, опять она сама себя топчет. Крепко же вбиты в голову
уроки мамани и тетушки!
– Вы такая тихая, молчаливая, – проговорил Наиль,
полуобернувшись к ней и искоса поглядывая на дорогу. – Я даже не ожидал. Думал,
что все девушки-манекенщицы смелые, острые на язык, вроде вашей подружки. Как
только вы решились, с вашим-то характером, целыми днями выставлять себя на
всеобщее обозрение?
Альбина несколько опешила, уловив в его голосе нотки явного
неодобрения. Хотя да – у них-то, у мусульман, небось до сих пор такая работа
женщины считается неприличной.
– Это, собственно, не моя была инициатива, – пробормотала
растерянно. – Тетя через какую-то знакомую устроила. Конечно, в отделе дамского
белья, например, – там совсем другая работа. А здесь у меня очень скромная
роль. И я ведь не просто так за компьютером сижу. Это сегодня мы с Катюшкой
дурачились, а чаще приходится для магазина какие-то документы набирать, отчеты,
всякое такое. Да и вообще – меня ведь практически не разглядишь среди всей это
офисной мебели…
– Но я ведь разглядел, – справедливо заметил Наиль и снова
отвернулся к рулю.
Альбина с досадой смотрела на скользкую дорогу. До чего же
некстати этот гололед! Требует всего внимания водителя, а они только что так
замечательно разговорились.
– Вам, собственно, куда? – спросил Наиль, когда промелькнул
перекресток с бурлящими выходами из метро и ярко освещенной коробкой
Щелковского автовокзала.
– О, еще далеко, – виновато сказала Альбина. – Улица
Красноярская. Это почти у кольцевой… Впрочем, отсюда чуть ли не все автобусы к
нам идут, так что, если вы спешите, я могу са…
Наиль фыркнул так насмешливо, что Альбина подавилась
словечком «сама».
Итак, он решил доставить ее домой! А потом? Наверное,
логично будет пригласить его, но там ведь тетя Галя, а она чужих не переносит.
Еще когда Альбина только переселилась к тетушке, было выдвинуто основное
условие совместного проживания: «Мужиков не водить!» Альбина его исполняла
свято. В этой связи отвратительным фарисейством казались ей тетушкины причитания:
мол, до чего скучно и бесцветно живет племянница, никого не может себе завести…
Заведешь тут, пожалуй!
Конечно, можно рискнуть и пригласить Наиля. Нет, лучше не
рисковать. Если он хоть раз нарвется на теткину пилораму, как называла Альбина
приступы нравоучительного занудства, то постарается как можно скорее забыть и
саму Альбину, и дорогу на улицу Красноярскую.
Хорошо, если бы они просто поболтали в машине, а потом Наиль
назначил Альбине свидание на завтра. Хотя что особенно назначать? И завтра, и послезавтра,
и так далее она будет пылиться в своей витрине. Найти ее очень просто. И
освобождается только в девять вечера, через час после закрытия универмага. Вот
в чем секрет того, что текучка кадров среди манекенов ужасная: работают с
девяти до девяти (а летом до одиннадцати) без выходных, за опоздание увольняют
сразу, а если прогул – даже за расчетом можешь не приходить. То есть, если
Наиль захочет еще пообщаться с Альбиной, им останутся только несколько вечерних
часов. Ну и ночи, конечно, если уж на то пошло…
Альбину передернуло от отвращения ко всему тому, что крылось
для нее в этом интимном понятии.
– Замерзли? – послышался дружелюбный голос Наиля.
Ого! Машина-то уже стоит на улице Красноярской – причем
именно возле того дома, в котором живет Альбина. Как он угадал, интересно?
– Пойдемте, – сказал Наиль. – Я вас провожу.
