Снизу, из подпола, донеслись какие-то звуки. Он бросил в люк
вторую гранату, быстро захлопнул крышку и перетащил на нее тяжелый ящик,
видимо, с оружием или боеприпасами.
В коридоре послышались быстрые шаги, Чиф мгновенно схватил
окровавленную пятнистую куртку одного из убитых, бросился на пол вниз лицом и
накрылся курткой мертвеца. В комнату вошли двое. При виде горы трупов один из
них громко охнул, а другой выругался. Этого было достаточно: не поворачиваясь,
Чиф дважды выстрелил из револьвера на голос, мгновенно перекатился и вскочил,
изготовившись к стрельбе.
Один из вошедших, плечистый, накачанный молодой парень,
корчился на полу, с простреленным горлом, но второй, высокий худой пожилой
мужчина с темным морщинистым лицом и голубыми выцветшими глазами, был ранен в
правое плечо, рука висела плетью, Чиф направил на него ствол револьвера, но
прежде, чем он успел нажать на спуск, мужчина бросил ему в лицо какой-то
сверток. Чиф непроизвольно отшатнулся и потерял драгоценную долю секунды, за
которую противник одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и схватил
его за горло левой, здоровой рукой.
Чиф попытался сбросить руку, но противник был так невероятно
силен, что отвести его руку было не легче, чем согнуть рельс.
В глазах начинало темнеть, силы оставляли Чифа. Боковым
зрением он увидел, что на пороге появился еще один человек. Увидев борющихся,
он поднял пистолет, чтобы добить слабеющего Чифа, но тот, собрав в комок всю
свою волю, последним напряжением сил развернул своего противника и подставил
его под выстрел, как живой щит.
Он даже не расслышал выстрела, но почувствовал, как слабеет
железная хватка на его горле. Вдохнув полной грудью, он придержал раненого
врага, чтобы тот не упал раньше времени, и толкнул его на человека в дверях,
сам же мгновенно откатился в сторону, подхватил с пола чей-то пистолет и
несколько раз выстрелил в сторону двери.
Грохот выстрелов стих. Чиф поднялся, оглядываясь. Все
побоище заняло, должно быть, не больше минуты, но Чифу показалось, что он
постарел лет на десять. Он отдышался и осмотрел убитых. Кастета среди них не
было. В пылу схватки он не заметил, как комната наполнялась дымом, в коридоре
из-за дыма уже почти ничего не было видно. Он осторожно выглянул в коридор, и
тут же прогремела автоматная очередь.
«Господи, да сколько же их тут!»
— Эй, ты, смертник! — раздался из коридора хриплый
голос.
Чиф узнал голос Кастета.
— Эй, ты! Ты меня знаешь, меня все знают. Не тебе со
мной тягаться. Кончай свой спектакль. Я тебя не трону. Мое слово железно, это
все знают. Мне нужно кое-что взять в той комнате, где ты сидишь. Хоть ты,
сволочь, и положил моих ребят, хоть ты, гад, и Пантелея ухлопал — я тебя не
трону.
Договоримся по-людски. Я тебе еще и денег дам, много денег.
Мне только надо у тебя там кое-что взять, пока дом не сгорел.
Или — или. Иначе ты отсюда не выйдешь.
— А ты иди сюда. Иди и возьми, что тебе надо. И
посмотрим, кто из нас отсюда выйдет, а кто — нет.
— Ну ладно, падло. Я тебе предложил.
Сам виноват.
Наступила тишина, только со стороны горящего крыла дома
донеслись гул пламени и треск рушащихся перекрытий. Чиф насторожился. Кастет
явно готовил какой-то сюрприз. Оглядевшись, он поднял с пола одного из убитых
бойцов и посадил его в кресло посреди комнаты, так, чтобы от двери и из окна
нельзя было разглядеть сразу его лицо, а сам, с автоматом в руках, лег в углу
комнаты за ящиком с оружием, держа под прицелом дверь, но посматривая и на
окно.
Дышать становилось все труднее. В томительном ожидании
прошло несколько минут. Чиф, казалось, весь превратился в зрение и слух. Вдруг
в коридоре перед самой дверью раздался взрыв, и в ту же самую долю секунды
перед окнами возник, словно упав с небес, человек с автоматом и открыл огонь по
трупу в кресле. Чиф мгновенно выпустил очередь в Окно. Человек за окном выронил
автомат, но не упал. Чиф снова и снова стрелял в него, но, казалось, пули не
достигают цели. Расстреляв полный магазин, Чиф внимательно вгляделся в свою
мишень. Это был Кастет. Он уже был мертв, а не падал потому, что висел против
окна на веревке, спущенной с чердака.
Чиф встал и размял затекшие мышцы.
Дело было сделано. Кастет предал его, и, несмотря на всех
своих людей, несмотря на всю свою охрану и «крутизну», он получил по заслугам.
Теперь надо было уходить.
Пламя подвигалось все ближе и ближе. Однако что же так нужно
было Кастету в этой комнате? Чиф начал торопливо вскрывать сложенные посреди
комнаты свертки и коробки. В некоторых были оружие и боеприпасы, в большинстве
— аккуратно упакованные в полиэтиленовые пакеты золотые и серебряные украшения,
столовое серебро — разрозненные, разномастные вещи, наверняка награбленные по
десяткам квартир. Чиф не взял ничего из этих вещей, каждая из них могла быть в
розыске, на каждой была чья-то кровь… Конечно, не ему было говорить о пролитой
кем-то крови, мало кто пролил столько крови, сколько он, но какое-то чувство
брезгливости охватывало его при мысли о краденых и награбленных вещах. Правда,
когда в одном из свертков ему попалась упаковка долларов, он сунул ее в карман:
денег у него не было, а нужно было выбираться из этой передряги, уносить ноги
из страны и ехать к сыну в Англию. Но что же все-таки нужно было здесь Кастету?
Чиф внимательно осмотрелся. Что здесь было не на месте, что
выбивалось из общей картины? В одной из картонных коробок лежал толстый рулон
бумаги для факса. Почему чистая бумага для факса лежит среди награбленных
бандитами драгоценностей?
Почему лежит только один рулон? Обычно, если уж покупают
бумагу для факсов — то сразу десяток рулонов… Чиф осторожно вынул
подозрительный рулон, кончиком ножа вскрыл упаковку. Внутри под слоем глянцевой
бумаги был небольшой, свернутый в трубку кусок холста. Развернув холст, Чиф
увидел странных, каких-то угловатых лошадей и двух мужчин в тулупах и валенках.
Чиф в живописи не разбирался, картина была странная, но
какое-то внутреннее чутье подсказало ему, что именно она нужна была Кастету. И
кроме того, не стали бы так тщательно прятать какую-нибудь ерунду. Чиф сунул
холст за пазуху и поспешно выскочил в окно.
Со стороны шоссе послышался вой пожарной сирены, и, чтобы не
влипнуть еще в какие-нибудь неприятности, Чиф, выйдя за ворота, обошел дачу
сзади и вышел лесом к железной дороге, причем, не пожалев времени, дошел не до
Репина, где уже могла сшиваться милиция, а до Комарова. Там он сел в битком набитую
рощинскую электричку, пристроился в уголке среди громкоголосых подвыпивших
зимних рыбаков и без приключений добрался до города.
В городе, рассудив, что если от банды Кастета кто-то и
остался, то им сейчас явно не до него, и понимая, что совершенно необходимо
отдохнуть и привести себя в порядок, он рискнул отправиться на одну из своих
явочных квартир. Едва добравшись до кровати, он, не раздеваясь, свалился на нее
и заснул как убитый. Наутро он быстро привел себя в порядок, собрал все, какие
удалось, деньги, взял заранее заготовленный загранпаспорт с английской визой и
отправился за билетом.
