– С ружьем, – вставила баба Зина.
– Да. Я Зину толкаю, показываю… Тут как бабахнет из ружья!
– Стрелял без глушителя, – хмыкнул Парафинов. – Ну и?
– Я вздрогнула.
– Мы вздрогнули, – уточнила баба Зина. – Нет, все вздрогнули.
– Да. Ну, Арамис Левонович взялся за грудь, упал… А эти мотор завели и уехали. Их никто не задержал.
– Все, – закончила баба Зина.
Пауза длилась недолго.
– Девушки! – застонал Парафинов, приложив ладонь к груди, затем обеими руками упал на стол. – Так не бывает, чтоб весь день сидеть рядом с убийцами, всего лишь в пяти метрах от них(!), видеть двух мужчин, ругаться с ними три часа подряд и… не запомнить ни одной черты!!! Я уж не говорю про номер джипа.
– Они в очках были! – хором оправдались бабушки.
– А на номере джипа тоже очки были? – взревел он, отчего обе старушки съежились. Еле успокоился, да и то… – Помимо глаз есть волосы, подбородки, шеи, скулы, носы, родинки, в конце концов! Девушки! Умоляю, вспомните хоть что-нибудь! Надо составить фоторобот.
– Ну… – заерзала баба Нюша. – Неприметные они какие-то…
– Как же неприметные, когда вы сказали, что парень, жевавший спичку, красивый? – Не имея больше сил, Парафинов упал на стул.
– Красивый, – согласилась баба Зина. – О-ой, какой… Так они ж сейчас все красивые! Потому что молодые.
– Извините, что вмешиваюсь, – подала голос Наталья, – но фоторобот стоит попробовать составить. С очков и начать. К ним подбирать черты лица, вдруг да получится?
– Стоит, стоит, – закивал с безнадежностью Парафинов. – Ну а ружье вы запомнили? Сможете его описать?
– Конечно, – приложила к груди обе ладони баба Нюша. – Ружье… м… такое… не охотничье! Настоящее.
– Ну, какое, какое? – нетерпеливо перебирал он воздух пальцами.
– А чего его описывать? – недоуменно фыркнула баба Зина. – Ружье – оно и есть ружье.
– А может, охотничье? – тем временем пожимала плечами баба Нюша. – Я не разбираюсь.
– Идите, – отмахнулся он.
– Куда? – одновременно подскочили бабушки.
– Картинки смотреть. – Бабушек увел лейтенант, а Парафинов взмахнул руками и опустил их на стол. – Нет, представляешь? Киллеры не таились, нагло сидели на виду, мало того, ругались с этими старыми идиотками, а чертовы бабки ни хрена не помнят! Ведь что-то же в памяти остается?
– Видимо, старушки таким образом разнообразили скуку, переругивались, не присматриваясь, с кем.
– Это не оправдание. И пуля…
– А что пуля?
– Пуля пробила Баграмяна насквозь. Я звонил знакомому хирургу, он был в операционной, говорит, не дыру пуля пробила в Арамисе, а тоннель! Легкое продырявила, с таким ранением не живут и полчаса. А врезалась в гранитную ступеньку позади него. То место, куда она попала, раздробила вчистую. Вон фотки, если интересно.
– Интересно. – Наталья взяла фото. – Ого! Прилично, прилично отхватила от ступеньки. Это что ж за пуля такая?
– Неизвестно.
– То есть оружие не наше?
– Начнем с того, что оружия, из которого она вылетела, не существует.
– Как это? Раз киллер стрелял…
– Во всяком случае, пока не существует, Желобова так сказала, она у нас главный криминалист, так что знает.
– Самодел?
– Нет. Баллистик обещал выяснить, чье производство. Смотри. Это гильза… – положил он на стол два пакета. – А это… это она, пуля. Самопал так аккуратно, красиво чисто не сделаешь, все равно будут изъяны. Хотя сейчас в подпольных цехах выпускают и не такое. В общем, не знаю, что думать, в каталогах нет его.
– Значит, и пулю нашли?!
– Представь себе. Отрикошетила и упала на тротуар. По звуку ее нашел мужчина, случайный прохожий, она упала у его ног.
– Ничего себе пулька!
– Да, внушает уважение к творцу этой пули. Больше снайперской – даже несведущий человек скажет, чудовищной убойной силы. Но знаешь, эта пуля и есть единственная дорога к убийцам. Там, где изобрели оружие, наверняка знают, кто у них его брал. Но почему киллеры не боялись, не прятались, а открыто ждали Баграмяна с раннего утра? Были на виду столько времени! Что это за товарищи? Ребята сейчас, как бобики, свидетелей ищут, может, повезет.
6. А вторая пуля…
Без сомнения, Милена обладала практической жилкой и неплохими организаторскими способностями. То, к чему люди стремятся годами – к умению подчинять, убеждать одной фразой, к слаженности, довольно быстро приходить к желаемым результатам, но подавляющему большинству так и не удается достичь этих вершин, – ей давалось без труда. Она только появлялась в определенном месте, тихо говорила, что ей нужно, и тотчас получала желаемое.
– У вас, наверно, на лице нарисовано: исполнить, нельзя отказать, – заметил Ипполит, открывая перед ней дверцу авто.
– Это недостаток? – бесстрастно спросила она, садясь.
Кстати, ее интонации по большей части не отличались разнообразием, создавалось впечатление, что Милену суета сует не интересует ни в каком виде, в то же время заторможенной ее не назовешь. Иногда глянет на Ипполита – из глаз жжет распутный огонь, пробирающий до самого дна (откуда ноги растут), но Милена не распутница. Видимо, к жизни она относится без натуги, любит то, что у нее есть, а также себя, отсюда и своеобразная манера общения, и двоякое впечатление от нее.
– Скорее достоинство, – сказал Ипполит, заводя мотор. – Мало кому удается заставить людей крутиться вокруг себя.
– Да? Я разве заставляю? Я прошу…
– Нет, – рассмеялся он, – вы не просите. Вы говорите, а воспринимаются ваши слова требованием, но почему-то вам хочется угодить.
– И вам?
– И мне.
– Тогда давай перейдем на «ты», я устала «выкать», тем более ты не выглядишь дедом.
– Тогда надо выпить на брудершафт, – оживился он, ибо за питием следует поцелуй. Милена охладила пыл:
– Без брудершафта обойдемся и без формальностей. Так, – она просматривала документы. – Мытарства почти закончились, остался морг. Терпеть не могу это слово… Деньги остались?
– Трать, не стесняйся.
– В таком случае я закажу грим Арамису и… чтоб накололи его… м… для сохранности. Хочется, чтоб он выглядел как при жизни.
– Ты заботливая. Раньше о тебе никогда не слышал, но заметил, у вас с мамой теплые и близкие отношения. Давно дружите?
– С полгода. Мы познакомились в салоне красоты.
– Не сказал бы, что твоя красота нуждается в улучшении.
Это правда. Милена красивая, даже больше, она до такой степени эффектна, что поначалу ее отвергаешь, полагая: не по зубам-с эта дичь. Но законы природы для всех одинаковы, просто не все рискуют следовать им.
