– Ипполит! – капризно вскрикнула Раиса.
– Все, все, все, – не оборачиваясь, поднял он руки. – Если Алла не смогла тебя уговорить, я пас. Все, мама, отныне ты решения принимаешь сама, с проблемами справляешься сама и так далее, у меня лопнуло терпение. Я ушел.
Раиса закусила губу, хмурилась, но Алла приняла позицию сына:
– На его месте я поступила б точно так же.
– Ну, хорошо, хорошо, скажи своему Горбаневу, я согласна. А спортивную кому продать, что посоветуешь?..
Мать, конечно, разозлила, Ипполит раскусил ее: она ничего не хочет терять, а наследство мужа великодушно отдает старшему сыну. От этого осатанеешь.
Вторая, более мучительная проблема – кто его сдал. И в который раз Ипполит переставлял в мозгу фигурки.
Мама и Вито – исключено.
Вадик – Ипполит знает его давно, нет, не мог.
Мстислав… Да какое тому дело до мышиной возни в городе, где он наверняка ни разу не бывал? Мимо.
Милена – глупо.
Парафинов, Желобова, Наталья, Андреев… Нет-нет, а интуиция шепчет: Наталья… Но как проверить? Утку закинуть. Точно. Якобы по секрету надо подкинуть ей что-нибудь в духе шпионских интриг и ждать. Когда это сделать? Завтра же утром. Не пройдет тест, Ипполит будет искать другого предателя. Но как неприятно чувствовать себя под колпаком, нет, такая жизнь не в его вкусе. Срочно в деревню, в глушь, к кукурузе и подсолнухам.
– Так, – произнес Ипполит, сбавив скорость до минимума. – Где же этот банк? Вот расплодилось банков, в стране столько денег не имеется. Ага… вот он.
Он вошел в банк, у охранника спросил, как ему найти такую-то, тот посоветовал обратиться к старшему кассиру.
– Скажите, пожалуйста, как мне найти Милену Агафонову? Ее приняли на работу кассиром, сегодня начался испытательный срок…
– У нас такой нет и не было, – ответила женщина.
– А у кого мне еще справиться? Может, я что-то неверно понял…
– У заведующей. В отделе кадров.
– Спасибо.
В отделе кадров точно знают, кого берут на работу, Ипполита не послали, но глаза тетечка сделала круглыми, она сказала:
– За последние три месяца наш банк не принял на работу ни одного человека.
– Может, я ошибся, Милена проходит не испытательный срок, а тестирование? На профессионализм.
– Нет, нет, у нас вообще не проходят тестирования. Собеседования – да, только и их сейчас не устраивают, у нас штат заполнен.
– Извините, я, наверное, перепутал банк.
Он чувствовал себя по-дурацки, будто его окатили помоями. Вернулся в машину и вдруг его ударило: Милена обманывала?! Зачем?! Нет, не надо запускать червя сомнения, не надо! Просто перепутал банк… мама перепутала.
– Ипполит, – встретила его Раиса, – я согласилась.
– Молодец, – мрачно буркнул он.
– Меня убили газетчики, это такие сволочи! Написали, что Вито нужно приговорить к высшей мере. Высшая мера – расстрел?
– Ты безумно отстала, мама. Расстрел в нашей стране заменен на пожизненное заключение.
– А меня обозвали очарованием из семейства гадов! Я могу подать на них в суд?
– Мама, извини, у меня голова раскалывается, я у себя.
– Ты не привез Милену, где она?
– Не доехал, – поднимаясь по лестнице, сказал Ипполит. – Голова… И забыл, какой банк. Когда Милена вернется, скажи, чтоб зашла ко мне.
Раиса в ярости плюхнулась в кресло, потом потянулась к бутылке коньяка, выпила рюмку и проворчала:
– Она и так проводит все ночи у тебя. А тут еще эта дура звонила, мамаша Мальвины, оскорбила меня… Я тварь. Я из семейства гадов. А они кто? Уроды.
Голова у него не болела, она была ясной как никогда. Ипполит курил, спокойно набрасывал план работ на компьютере, делал расчеты по затратам и прибыли.
– Алле! – заглянула Милена. – Ты не спишь?
– Работаю, – потянулся он. – Заходи.
– Раиса сказала, ты приболел.
– Прошло. Как твой первый день в банке?
Она забралась на кровать с ногами, сморщила носик, что означало: так себе, но и дополнила на словах:
– После большого перерыва однообразная работа хуже каторги.
– Согласен. – Потирая затылок, Ипполит встал, улыбнулся. – Сам весь вечер торчу у компьютера и чувствую напряжение. А где твой банк?
– На Киевской.
– Там, кажется, два или три банка.
– Нет, один. Но мне там не понравилось, коллектив не очень. Поищу что-нибудь другое…
– А мне показалось, коллектив там неплохой, люди вежливые, уважительные, я бы сказал, вышколенные.
Пауза. По Милене невозможно определить, что она себе там думала, но взгляд ее остановился. Ага, насторожилась.
– Ты…
– Я был там сегодня, тебя искал, – без упрека, несколько игриво, говорил Ипполит. – А о тебе не слышали, мало того, за последние три месяца на работу в банк никогда не принимали. Как ты это объяснишь?
– Следил за мной?
– Жить не мог без тебя, поехал забрать из банка. Ну, же, Милена, оправдывайся, лги, как ты лгала все это время.
– Я… – О, она потерялась. – Ты что-то не то…
– Хватит! – процедил он зло, швырнув в стену авторучку. – Ты кто? Откуда?
– Не понимаю… – окрысилась она, подскочив.
Милене не удалось уйти, Ипполит грубо толкнул ее обратно на кровать, прорычав прямо в лицо:
– Зато я понял! Голову ломал: кто меня киллерам сдал? А гадюка рядом со мной спит. Сегодня, после банка, все стало на места в моих мозгах. Ты намеренно познакомилась с моей матерью, влезла в ее дом, вызнала про Арамиса то, что было нужно, и помогла киллерам. Ты наводчица, или как там… Моя бабушка про таких говорит: «Шпионары». Думаю, когда я появился, осталась здесь, пожелав убедиться, что никто из этого семейства не задался целью узнать, кто убил Арамиса и за что. А я задался. Не так чтобы очень, но шаги делал верные. Ты ловко меня соблазнила, в этом искусстве шлюхи отдыхают рядом с тобой. Этот дурак, – ткнул себя пальцем в грудь Ипполит, – думал, что соблазняет тебя, из кожи лез, а это ты меня развела! Правильно, в моих генах произошел сбой. У меня была прекрасная девушка, я ее кинул. Кто я после этого? Дебил недоразвитый. Нет, ты молодец, трахаешься так…
Ипполит громко и зло чмокнул собранные в щепоть пальцы, далее заходил по комнате, но придерживался маршрута, который перекрывал путь к выходу для гадюки. Милена изменилась, теперь она не казалась богиней любви, замирающей в томлении, когда он смотрел на нее. У новой Милены появился жесткий взгляд, хищный прищур, рот готов был укусить, но далеко не от страсти. Поглядывая на нее и ухмыляясь, Ипполит продолжил:
