Поэтому приходится лишь сожалеть, что волна революции не только порушила многие постройки, но бесследно смыла колоссальный архив Баташева.
И все же оставшиеся постройки бывших обширных владений Баташева вполне подтверждают легенды о былом величии этого вельможи. Еще в конце 20-х годов сохранился, например, огромный ледник, который обслуживал некогда не только личные потребности владельца и его семьи, но и нужды производства: из этого громадного склепа летом ежегодно отправлялось на завод по возу льда для охлаждения питьевой воды. А если идти от чугунных ворот усадьбы по берегу озера около стены, то под одним из разрушенных флигелей, на уровне земли были видны круглые окна с чугунными решетками, в которых можно было разглядеть верх каменного столба с приделанными к нему заржавленными кольцами и крючьями. Что находилось внизу этого подземелья и где ход в него – никто не знает, но, несомненно, это был застенок, или подземная тюрьма.
Много мрачных тайн до сих пор хранят баташевские развалины. Несмотря на поиски отдельных энтузиастов, можно сказать, что серьезных исследований владений Андрея Баташева так до сих пор и не проводилось. А ведь если имеющиеся свидетельства о чугунной двери в подземелье и витой лестнице за стеной угловой комнаты правдивы, в чем нет оснований сомневаться, то они (или то, что от них осталось сегодня) должны находиться на указанном месте. А это значит, что оттуда, вполне вероятно, возможно проникнуть и в остальные помещения «подземных хором» и раскрыть, наконец, секреты и тайны «Орлиного гнезда» на Оке.
Московская добыча Наполеона
Одним из самых больших, но ненайденных кладов на территории России считается «московская добыча» Наполеона. Известно, что осенью 1812 года французский император вывез из хранилищ Кремля огромные ценности: золото, серебро, драгоценные камни, старинное оружие, дорогую посуду, меха, церковную утварь. С кремлевских башен были сняты позолоченные орлы, а с колокольни Ивана Великого – большой крест, окованный серебряными золочеными полосами. Не отставали от Наполеона и его сподвижники – все от маршала до простого гренадера – обзавелись богатыми трофеями.
Гигантский обоз – только личную добычу императора везли на 25 подводах – растянулся на многие версты и сильно задерживал отступление. Из-за утомительных переходов и нехватки фуража количество лошадей катастрофически уменьшалось. А ведь помимо награбленного французам нужно было везти еще и множество раненых.
После ожесточенного сражения при Малоярославце 25 октября положение отступающих стало настолько тяжелым, что, как свидетельствует в своей книге «С Наполеоном в Россию» вюртембергский врач Г. Росс, «отдан был приказ поджечь все, что будет оставлено на месте». Были взорваны даже тяжеленные фигуры с артиллерийскими ядрами, которые уже были не в силах тащить измученные лошади. 1 ноября обоз понес новые потери, на этот раз в результате нападения казаков. На следующий день, когда отступающая армия подошла к Вязьме, положение стало настолько угрожающим, что, как пишет Росс, в Вюртембергском корпусе приказано было даже снять знамена с древков и раздать наиболее здоровым и выносливым солдатам, которые должны были спрятать их либо в своих ранцах, либо обмотать вокруг тела.
Но телеги – не знамена, на себе их не понесешь. И тогда по указанию Наполеона маршал Бартье отдал приказ «сократить обоз до самого необходимого для обслуживания дворца императора».
В это время он стоял бивуаком на Старой Смоленской дороге у деревни Семлево в 29 верстах от Вязьмы. Чуть западнее ее в густом лесу было глубокое озеро, о котором донесли посланные на рекогносцировку уланы. Они же повели туда обреченный обоз.
Из мемуаров французского сержанта Бургоня, написавшего целую книгу об отступлении французской армии, и воспоминаний других участников похода в Россию можно восстановить картину того памятного дня.
…С трудом, преодолевая придорожную канаву, заваленную ветками и тонкими стволами осин, повозки, фуры, телеги одна за другой въезжали на узкую просеку, ведущую к небольшому лесному озеру. Там обоз останавливается, растянувшись почти до Старой Смоленской дороги. Лихорадочно стучат топоры: солдаты гатят топкий берег, а саперы вяжут плоты.
Два плота уже спущены на воду и теперь плавают по озеру, промеряя глубину. Чуть в стороне группа штабных офицеров во главе со смуглым генералом в черном плаще ждет результатов промеров. Генералу явно не терпится, и он то и дело посылает ординарца узнать, как идут дела. Наконец плоты причаливают. Подбегает весь вымокший, грязный офицер и докладывает, что все в порядке: глубина озера на середине пятьдесят футов, у берега – тридцать пять, причем на дне толстый слой ила, никак не меньше двадцати футов.
В это время лес наполнился сдержанным гулом многих голосов. Стоящие вдоль просеки повозки поспешно берут в сторону, и на опушку выезжает кучка всадников во главе с Наполеоном.
Смуглый генерал подходит к императору и докладывает:
– Все готово, сир. Глубина озера пятьдесят футов, на дне много ила.
– Начинайте, – приказывает Наполеон и, повернув коня, вместе со свитой скрывается по просеке в лесу.
Проваливаясь и оступаясь, солдаты тащат телеги на плоты и, отплыв на середину озера, прямо с грузом сталкивают их в воду.
Через час-другой все кончено. «Московская добыча» схоронена на дне Семлевского озера.
Впрочем, описанное выше – это лишь наиболее распространенная версия «клада Наполеона». Существует и другая, менее известная.
В 1836 году в доме дворянина Станислава Рачковского на одной из окраинных улиц города Борисова остановились на «воинский постой» – в то время это было обязательной повинностью для цивильных жителей – четыре солдата-ветерана, возвращавшихся по домам после двадцатипятилетней службы. Переночевав, они отправились дальше, за исключением некоего Иоахима, католика, уроженца Могилевской губернии. Солдат занемог, и хозяин уложил его в постель.
Вечером, в Покров день, чувствуя, что силы оставляют его, Иоахим попросил хозяина прийти к нему. Сын Рачковского, десятилетний Юлиан, присутствовавший при разговоре, долгое время был единственным хранителем тайны умиравшего солдата.
Оказалось, что Иоахим уже был в Борисове в ноябре 1812 года с батальоном своего 14-го егерского полка, когда на подступах к переправе через Березину у села Студенки произошло ожесточенное сражение между армией адмирала Павла Васильевича Чичагова и французами. Тогда остаткам наполеоновских войск удалось выскользнуть из кольца окружения и уйти за Березину.
Но, как оказалось, не всем.
В ту осеннюю пору непролазную белорусскую грязь уже схватило первым морозцем, и она выдерживала пешего, хотя тяжелые армейские повозки то и дело застревали в ней, так что приходилось подпрягать пристяжных лошадей, чтобы выбраться на сухое место.
