Блюменталь-Тамарин – человек незаурядный, деспотичный, безусловно талантливый. Получил прекрасное образование, владеет тремя европейскими языками, пишет стихи. Музыкален, пластичен, атлетического сложения. После окончания императорского театрального училища сразу же был принят в труппу Малого театра. Его дебют в роли Морского в пьесе Немировича-Данченко «Цена жизни» (с М. Н. Ермоловой в роли Анны Демуриной) имел большой успех. Крупнейшие антрепренеры России сразу предложили ему выгодные ангажементы. Играл Гамлета и Чацкого, Кина и Парфёна Рогожина, Жадова и Фердинанда, Дон Карлоса и Уриэля Акосту…
Во время Гражданской войны встал на сторону белых. В 1920 году попал в руки ЧК и был приговорен к расстрелу. Спас Луначарский.
При советской власти преследованиям не подвергался. В 30-е годы приглашался на «сборные спектакли артистов московских театров», проводившимся в Большом театре. В 1932 году в филиале Большого театра поставили «Бесприданницу» с Е. Н. Гоголевой, Е. Д. Турчаниновой, М. М. Климовым, Н. И. Рыжовым, М. М. Блюменталь-Тамариной.
Наиболее удачным в этом спектакле было признано исполнение Блюменталь-Тамариным роли Карандышева. Его одного вызывали 14 раз.
Казенной «службы» в каком-то одном театре Блюменталь-Тамарин не признавал и разъезжал с гастролями по стране.
Ранней весной 1941 года Блюменталь подготовил большую программу, посвященную 100-летию со дня гибели М. Ю. Лермонтова, в которой должны были быть представлены сцены из «Маскарада», а также чтение отрывков из «Мцыри», «Героя нашего времени», «Демона». Получил приглашение Малого театра играть Отелло в очередь с Остужевым, а также от Охлопкова, предлагавшего ему вступить в труппу Театра Революции и начать там с роли Ивана Грозного в пьесе А. Толстого «Трудные годы».
В 1940 году снялся в фильме «На дальней заставе».
В октябре 1941-го Блюменталь-Тамарин, проживавший на даче в поселке НИЛ («Наука. Искусство. Литература») возле города Истра, оказался на оккупированной территории. В декабре 1941-го, во время советского контрнаступления, вместе с несколькими дачниками, в том числе знаменитым вахтанговским актером Освальдом Глазуновым, ушел с немцами.
Оказавшись в Киеве, был назначен художественным руководителем Киевского театра русской драмы. Вместе с С. Э. Радловым Блюменталь-Тамарин осуществил постановку пьесы А. Корнейчука «Фронт» и сыграл в ней главную роль – генерала Горлова. Спектакль, переименованный в «Так они воюют…», представляет собой образчик злобной антисоветской клеветы. Часто выступал на радио и в печати, исполнял по немецкому радио на русском языке острые пародии на Сталина, а также антисемитские анекдоты. Одна из его статей называется «25 лет советской каторги». В ней он утверждает, что советская власть издевалась над ним и над его матерью…
ПРИЛОЖЕНИЕ К СПРАВКЕ № 2
По личному делу Волошевского И. Л.
ВОЛОШЕВСКИЙ Игорь Львович, 1918 года рождения. Отец – работник балета и балетмейстер Лащилин Лев Александрович. Мать – известная драматическая актриса Августа Леонидовна Волошевская. Чемпион Ленинграда по боксу в среднем весе 1938, 1939 годов. Чемпион СССР 1941 года. Учился в Москве в ГЦОЛИФКе. С детства владеет немецким языком.
В настоящее время служит заряжающим зенитного орудия на Ленинградском фронте.
Согласие сотрудничать с НКВД дал 22.11.1941 г.
Число… Подпись: лейтенант…
В этой отчетливо энкавэдэшной, с неистребимым обвинительным уклоном, нарезке нашлось место и любительским, с потугой на юмор листовкам времен войны, изготовленным на той стороне.
На первой был изображен сияющий, крепко загулявший Гитлер, наряженный в подпоясанную косоворотку, в полосатые, заправленные в сапоги, холщовые шаровары. Фюрер, подыгрывая себе на балалайке, лихо распевал «Широка страна моя родная…»
На другой – поникший, с длиннющими усами, мордастый Сталин в черкеске наигрывал на гармошке «Последний нонешний денечек…»
Ниже подпись – автор сюжетов В. А. Блюменталь-Тамарин.
И, наконец, выписка из личного дела:
«27 марта 1942 г. военная коллегия Верховного суда СССР заочно приговорила Блюменталь-Тамарина к смертной казни».
«10 мая 1945 года в Мюнзингене, Германия, органами СМЕРШ приговор приведен в исполнение».
Sic transit gloria mundi!
[50]
Казалось бы, это был самый бесспорный случай, когда дважды два четыре, однако последняя фраза – «в 1993 г. реабилитирован по формальным обстоятельствам» – свидетельствовала, что дважды два вполне может оказаться нулем.
Глава 2
Следующий файл представлял собой любительский видеофильм.
После короткого звукового сигнала и цветастой заставки на экране монитора обозначился сам Николай Михайлович, восседающий в плетеном кресле у себя на веранде. Вслед за крупным планом была дана панорама – соседние строения, частокол заборов, за ними кромка леса, дорога на Вороново. Затем объектив переместился ближе, и на экране очертилась поросшая весенней травкой дорожка, ведущая к трущевскому дому.
Отставник, на моих глазах превратившийся в ничто, внезапно ожил и помахал мне рукой.
– Салют.
Я, завороженный бодрым видом покойника, его простодушием и доброжелательностью, не удержался.
– Здравствуйте, – потом опомнился и попытался взять себя в руки.
Трущев, всегда отличавшийся умением читать чужие мысли, дал мне время освоиться.
Продолжил покойник после короткой паузы.
– Рад встрече. Надеюсь, тебя не очень опечалила моя скоропостижная кончина, но все претензии к Мессингу Вольфу Григорьевичу. Мы тут на досуге посовещались…
Меня заколбасило, и я машинально закрыл файл. Впечатлений было столько, что мне необходимо было перевести дух. Что это – насмешка над безобидным литератором, присмиренцем и обывателем, или наивная иллюстрация к отжившим, казалось бы, слоганам «смерти вопреки» и «герои бессмертны»? Судить не берусь.
А может, скоропостижная кончина, похороны, траурные речи – всего лишь конспиративная уловка, что-то вроде операции прикрытия, без которых работники спецслужб не мыслят свою жизнь.
Долг не позволяет…
Такого рода оскорблений я немало высыпал на голову Трущева. Заодно досталось Лаврентию Берии, а также главному редактору, упросившему меня заняться литературной обработкой этих воспоминаний.
Когда в борьбе мнений здравый смысл взял верх, я не без внутреннего трепета вновь нажал на левую сторону мышки.
Тот же взмах руки, те же доброжелательность и простодушие.
– Салют!..
И вновь я не удержался.
– Здравствуйте.
