Шеель добавил:
– Даже палачи, не имея постоянной практики, теряют квалификацию. Тем более в Дании, где случались многие невероятные события, рельефно обрамляющие абрис Второй мировой войны.
Вот их перечень:
…в 1941 году попытка поджечь синагогу вызвала осуждение короля Христиана Х; поджигателя поймали и осудили на три года тюрьмы;
…1 октября 1943 года датский король Христиан X личным письмом предупредил Беста, а через него Берлин, что любые возможные действия против евреев его страны не только бесчеловечны, но и грозят осложнить будущие отношения между Германией и Данией;
…3 октября воскресная служба почти во всех датских церквях включила в себя чтение пастырского послания, подписанного копенгагенским епископом Х. Фугсланг-Дамгаардом от имени всех епископов Дании: «Преследование евреев противоречит основному христианскому принципу любви к человеку…»
…двум евреям, королевскому врачу и директору государственного банка, разрешили оставаться на своих местах. 3 ноября Бест договорился с Эйхманом не трогать еще не выловленных евреев старше 60 лет.
…во время облав в октябре одна еврейская семья ночью, не расслышав стука в дверь, не впустила гестаповцев. Наутро соседи им рассказали, что приходили немцы, потоптались и ушли. Семья проспала свою катастрофу».
Закончил разговор Закруткин:
– …сразу после прощания с Бором я обнаружил за собой слежку. Пришлось укрыться в советском посольстве, откуда меня должны были переправить в Союз, однако через день в посольство пришла шифртелеграмма с грифом «Воздух!», означавшим высшую степень срочности и важности. В телеграмме мне предлагалось немедленно возвращаться в Берлин и отыскать агента по кличке Бойкий.
Мне вменялось в обязанность передать ему, что назначенная акция отменяется, а также проследить за исполнением приказа.
* * *
Чета Шеелей и Закруткин покинули землю древней Анатолии на день раньше меня.
Рвалась нить, а я был в неведении по поводу дальнейших приключений моих героев. Столковались мы на удивление быстро. Алекс-Еско фон Шеель дал мне свой электронный адрес.
– Возникнут вопросы, пишите. Отвечу. Если будет нужна личная встреча, мы не против.
– Как насчет Гитлера? – поинтересовался я.
Барон пообещал прислать мне главы из воспоминаний Трущева, касавшиеся операции «Мститель».
– Ну и сам чем могу, – пообещал он.
На прощание я поцеловал ручку фрау Магди.
Она улыбнулась.
– Danke.
У меня внутри все затрепетало. Это была великая честь выразить уважение истории. Мне было до смерти жаль ее.
Часть VI. Человек с красивыми глазами
«Крупный, заостренный нос, подбородок обычный, рост средний. Взгляд твердый, но глаза, взор которых часто опущен, очень красивы, и, когда он улыбается, они придают его лицу особое очарование…»
Из статьи русского фашиста, лично встречавшегося с Гитлером
Предпочтительными темами разговоров за столом для Гитлера являлись история, искусство или наука.
Н. фон Белов. Я был адъютантом Гитлера
Глава 1
Из воспоминаний Трущева
«…телефонный звонок поднял меня с постели. За последний месяц впервые добрался до дома, не успел прикоснуться головой к подушке – и на тебе!
Явился в кабинет к Федотову. Комиссар госбезопасности, словом не обмолвившись о причине вызова, приказал следовать за ним. Странным показалось мне, что направлялись мы не в кабинет Меркулова, уже с полгода являвшегося нашим непосредственным начальником, а в кабинет Берии. У нас не принято задавать начальству вопросы, поэтому, шагая в ногу с Петром Васильевичем, я рискнул обратиться к коммунистическим богам – неужели опять к Петробычу?! Ничего более обоснованного на ум не приходило.
Берия был бледен как смерть, я таким его еще не видал. Я знавал его всяким – самодовольным, суровым, с землистым от усталости лицом. Видал озабоченным, но бледным до синевы, до полного отлива крови от щек, ни разу. Как, впрочем, и веселым. Жизнерадостным и улыбчивым он становился только в присутствии вождя.
Что Берия!
Взглянули бы вы на Меркулова. Этот вообще был ни жив ни мертв. Видать, Петробыч вновь прошелся по драматическому дару свежеиспеченного наркома. Только Фитин и начальник ГРУ Ильичев держались спокойно, как и подобает генералам. Впрочем, выдержка тоже давалась им с трудом – у обоих на лбу броско выступали капельки пота.
Увидев эти капельки, мы с Федотовым невольно подтянулись. Не буду уточнять, что и в каком месте во мне затрепетало.
Наперекор характеру Лаврентий Павлович вел себя сдержанно, кратко сообщил о полученном приказе отменить запланированное покушение на «объект номер раз».
– Верховный приказал создать межведомственную группу под моим руководством. Дело на контроле у ставки, а Бойкий не виходит на связ. Ему были даны две шифртелеграммы об отмене операции, а он молчит.
Он сделал короткую паузу и огорченно добавил:
– Молчит, подлец! – потом нарком обратился к присутствующим. – Дальнейшее понятно?
Фитин позволил себе сделать уточнение:
– Он не только оглох, но еще и сменил адрес. Никто не знает, где теперь его искать. Ему в помощь были посланы из Югославии два боевика. Они исчезли вместе с Бойким.
Нарком поморщился, но одергивать Фитина не стал.
Он обратился ко мне:
– Трющев?! Где твои близнецы?
– Первый в Швеции, в нашем посольстве, ждет оказии для переправы на нашу территорию. Второй в Берлине.
– Переправа отменяется! Пусть отправляется в Берлин и отыщет этого свихнувшегося инициативщика! Пусть докажет, что мы не зря доверяли ему! Два дня на подготовку операции. Шееля задействовать только в крайнем случае – для консультаций и подстраховки.
Выполняйте!»
«…ситуация непростая.
Все мои попытки выяснить, по какой причине Петробыч отдал такой странный приказ, были сразу пресечены Федотовым.
– Приказы не обсуждаются.
Легко сказать – «не обсуждаются»!
Начиная с Древнего мира и кончая подготовкой покушений на Ленина, Индиру Ганди или Кастро, задача устранения такого рода объектов в военное время являлось приоритетной в работе любой спецслужбы. Например, исполнением приговоров занимался всем известный Герой Советского Союза Николай Кузнецов. В 1942 году английские спецслужбы руками чешских патриотов убрали Гейдриха. В 1943 году был взорван в своей постели наместник Белоруссии Вильгельм Кубе. Что уж говорить о негодяе, по чьей вине на нашей земле был устроен кромешный ад. В случае оккупации Москвы в 1941 году известный композитор Книппер, брат знаменитой кинодивы Анны Снеговой, должен был совершить покушение на фюрера, собиравшегося посетить поверженную Москву.
