Что он и сделал. Условия были приняты, главное требование было уважено – об этом советском агенте знали только члены Политбюро, Пятаков, через которого шла связь, и, понятно, я как секретарь Политбюро. И министр двора, Теймурташ, личный друг шаха, стал агентом Москвы. Ему заплатили чрезвычайно ловкой комбинацией. Пятаков докладывал: Хоштария на подставное лицо покупает огромное имение: при этом покупатель будто бы не имеет все нужные средства и на остаток гипотекирует имение в Русско-Персидском банке; затем он вовремя не может уплатить ни проценты, ни ссуду. Банк предлагает Теймурташу выкупить имение только за цену гипотеки и в кредит; но и эту небольшую сумму ему не надо вносить, Хоштария продает маленькую часть имения, и этим покрывает долг. Кажется, так операция и была проведена. И Теймурташ стал богатым человеком.
Москва его не тормошила по пустякам. Он держал Москву в известности только по самым важным и основным вопросам политики персидского правительства. Но, видимо, сейчас по вопросу о моей выдаче он был мобилизован и употреблял свое влияние, чтобы убедить, правительство, что надо пользоваться случаем – цена, которую за меня предлагала Москва, достаточно высока. После извещения о моей поездке в Тегеран я переждал день, чтобы дождаться пятницы, – в Персии этот день соответствовал нашему воскресенью – учреждения закрыты, все отдыхают. Я вызвал начальника полиции. Его в городе нет, он на даче. Тогда помощника начальника полиции. Он прибыл. Я ему сказал, что хочу экстренно видеть губернатора Хорасана. Его тоже нет в городе, он на даче (этого я и хотел). Так как дело очень важное и мне нужно срочно передать властям секрет большой важности, я прошу, чтобы меня сейчас же принял «эмилякшер» (командующий Хорасанским военным округом). Эмилякшер ответил, что он меня ждет.
Я знал, что, будучи персом, он учился еще до войны в русском военном училище и, таким образом, был русским офицером и хорошо говорил по-русски. Кроме того, он был близок к шаху.
Эмилякшеру я сказал, что мне известно (как, вероятно, и ему), что правительство вызывает меня в Тегеран и, кажется, склонно меня выдать большевикам. Я не думаю, что вы этой операции сочувствовали бы. Эмилякшер ответил, что это дело правительства и дело политическое, он же военный, занимается военными делами и к этому никакого отношения не имеет.
Я спросил, может ли он мне оказать одну услугу. «Вероятно, во время поездки меня будет сопровождать вооруженная охрана, которую дадите вы?» Эмилякшер подтвердил – меня будет сопровождать унтер-офицер и четыре солдата. «Можете ли вы выбрать всех пятерых так, чтобы они были неграмотны?» Эмилякшер улыбнулся: в Персии, где 80 % населения было неграмотным, это не представляет никакого труда. Это он мне обещает. «Теперь перейдем к очень важному делу, по которому я хотел вас видеть. Я прошу вас немедленно отправиться в Тегеран, повидать лично шаха и лично, наедине сказать ему, что министр двора Теймурташ – советский агент». – «Это совершенно невозможно. Теймурташ – самый влиятельный член правительства и личный друг шаха». – «Тем не менее, это верно». И я привел ему все доказательства. На другой же день эмилякшер вылетел в Тегеран и сделал доклад шаху. Шах произвел следствие – проверку моих доказательств. Проверка их полностью подтвердила. Теймурташ был арестован и предан военному суду по обвинению в государственной измене. Суд приговорил его к смертной казни.
В один из ближайших дней я и Максимов отбыли на автомобиле с унтером и четырьмя солдатами. Дорога шла на юг. В 40 километрах от Мешеда дорога разветвляется – вправо она идет на Тегеран, прямо на юг она идет к Дуздабу на индийской границе. Я приказал ехать на юг. Унтер был очень удивлен. «Мне сказали, что мы едем в Тегеран». – «Тебе это сказали, чтобы сбить с толку большевиков; но мы едем в Дуздаб». Растерянный унтер не знал, что делать. Я его спрашиваю: «У тебя есть препроводительный пакет?» – «Да». Он вынимает пакет из-за пазухи. – «Вот смотри, пакет адресован властям в Дуздабе. Читай». – «Да я неграмотный». – «Ну, кто-нибудь из солдат пусть прочтет». Все солдаты тоже неграмотны. «Ну, одним словом, я беру это на свою ответственность – мы едем в Дуздаб».
Четыре дня наш бодрый перегруженный додж шел по чему-то, очень отдаленно напоминающему дороги. Как говорят персы: «Бог потерял дорогу, а шофер нашел». Ехали по тропинкам, полям, пересохшим руслам речонок. Но в конце концов все же доехали до Дуздаба. Солдаты с винтовками оказались очень кстати – по дороге какие-то банды ничего не имели против того, чтобы ограбить путешественников в автомобиле, но вид солдат с винтовками сразу их успокаивал.
Губернатор Дуздаба, получив пакет, адресованный, вероятно, тегеранским (или военным) властям, ничего не понял. Я его попросил отпустить солдат, которые тут ни при чем, так как это я дал распоряжение сопровождавшей меня охране ехать в Дуздаб. Он сказал, что должен запросить инструкции у Тегерана, а пока предоставил в наше распоряжение маленький, довольно обособленно стоявший домик. Так как по общему мнению телеграммы в Персии ходили на верблюдах, то я полагал, что переписка губернатора с центром даст мне достаточно времени, чтобы подготовить следующий шаг: перейти еще одну границу – индийскую, и сделать это, конечно, не спрашивая разрешения у персидских властей.
Но, оказалось, что я ошибся, считая, что у меня много времени. На второе утро нашего пребывания в домике, когда мы, сидя на завалинке, обсуждали положение, вдруг подъехал автомобиль, из которого выскочили два субъекта чекистского вида с револьверами. Мы ретировались внутрь домика с рекордной быстротой. Очевидно, чекисты решили, что сейчас же из дома последует стрельба, потому что с такой же быстротой они бросились в автомобиль и спешно отбыли. Если б они знали, что у нас никакого оружия не было, события бы развернулись, по-видимому, совсем иначе.
Во всяком случае, стало ясно, что надо спешить. В Дуздабе был английский вице-консул, основная деятельность которого заключалась в скупке и беспошлинной отправке в Англию персидских ковров. При этом разведку и информацию наладили ему, по видимости, большевики, Когда я попытался его видеть, он меня принять отказался. Потом (уже в Индии) было выяснено, что его большевистские информаторы доложили ему, что мы – немецкие агенты. Прямо перед нами была огромная, персами отнюдь не охраняемая граница с Белуджистаном. Не охраняемая, так как за ней шла Белуджская пустыня, сухая и выжженная солнцем. Но для англичан по ту сторону границы несло некоторую охрану полудикое белуджское племя.
Надо было быстро найти пути. На рынке Дуздаба я разговорился с индусскими торговцами, спрашивая у них, какой из местных индусских коммерсантов – человек англичан и пользуется их доверием. Мне на такого указали. Я предложил ему отвезти меня в распоряжение сторожевого белуджского племени по ту сторону границы. Что он с наступлением ночи и сделал, отвезя нас на автомобиле к белуджам.
С предводителем племени я быстро сговорился. Он снарядил караван из трех-четырех воинов и нескольких верблюдов, и мы отправились через белуджскую пустыню. Надо в скобках заметить, что когда мы покинули советский рай, у нас не было ни гроша денег, и до сих пор все путешествия шли за счет его величества шаха, а с этого момента – за счет его грациозного величества английского короля. По крайней мере, ни я, ни вождь племени не имели на этот счет никаких сомнений.
