Уже в коридоре меня подстегнул трезвон телефона. «Очаровашка! Кто ж ещё разыскивать станет, – подумал я и прибавил ходу. – Стряслось что-нибудь с её бухотчётом, не пришлось бы мчаться в детсад…» Сынишка наш заботливыми родителями был зачислен в продлёнку; мы, конечно, старались пораньше забирать страдальца, мучительно было зреть, каким несчастным болтался он в одиночестве по детской площадке в ожидании бессердечных родственников, но получалось у обоих не всегда.
– Ты где прохлаждаешься, боец? – услышал я голос Федонина, схватив трубку.
– Рабочее время кончилось, – злости моей не было предела, на стул брякнулся и выдохнул: – Имею полное право.
«Не иначе старый лис в окошко меня высмотрел, пока я остановился во дворе с Лидой Углистой поговорить, – догадался я. – Нет от него спасения! Специально поджидал».
– А чего на ночь глядя?
– Вы думаете, у меня других забот нет, кроме этого Семиножкина?
– Дела делами, а поручение прокурора на первом месте должно значиться.
– А вы защитите, если Колосухин со службы погонит?
– Сочтёмся славою, – сменил тон на миролюбивый Федонин. – Ты подходи, подходи! У меня столько всего! Голова кругом идёт.
Лишь я к нему на порог, он протокол допроса протянул и так значительно, словно ценность какую.
– Откуда? Мы вроде проверкой занимаемся?
– Всё, мой дорогой, – похлопал он меня по плечу. – Возрадуйся. Считай, легализовались. Теперь ты защищён.
– Не понял?
– Петрович дал команду возбудить уголовное дело. Так что с первым допросом тебя, Палыч!
– Бабка Ивелина чудес наговорила?
– Ивелина Терентьевна, само собой, женщина обстоятельная. Тут другое. Вот глянь заключение экспертов по трупу Семиножкина, – и он подал папку с бумагами. – Отравили его. Причём так искусно, что Борджиа позавидовал бы. Едва Константиныч разнюхать смог. Он нас чего так долго мутузил, тянул с выводами? Сам сомневался. Поэтому в Москву анализы посылал, но когда и те подтвердили!.. Порадовался мне: теперь новую методику у нас применять начнут. Незачем будет лишний раз столице докучать.
– Ему-то радость, а нам слёзы утирать! Сколько времени попусту утрачено…
Я вспомнил тот поздний вечер, когда очутился в доме покойника, алтарь церковный во всю стену, Семиножкину с безумными глазами и их соседку, всё время молящуюся в углу, пока я торопился с осмотром тела. Тогда уже муторно было у меня на душе, словно придавило неведомое предчувствие надвигающейся беды. Да что там! Беда-то уж свершилась. Канул в небытиё Семиножкин. Не успел заявление накатать и на тот свет заторопился. Больно уж всё выглядело подозрительным.
– Нераскрытое убийство имеем. Милиция нас и обвинит, – у меня вроде как все зубы разом заныли. – Сыщики такой вой подымут!
– Ты не забывай про содержание, Палыч, – тоже поморщился Федонин. – Форма в нашем случае не главное. А до сути мы добрались. С опозданием, согласен. А если бы отравителю удалось вокруг носа нас обвести?..
– Не наша заслуга, – раздосадованный, я ткнулся в протокол допроса Ивелины Терентьевны Толупановой.
– Вот, вот. Делом займись, – поостыл и старший следователь. – Весь день на нервах. Ты не видел Петровича, когда я ему докладывал заключение медиков. В шоке был. Смерть Семиножкина его ещё на первых порах будто подкосила, а когда я ему про злодейское отравление заикнулся, видел бы ты его лицо! У него же давление!.. Я перепугался, без врача не обойтись. Заварили мы кашу…
– Вы не совсем точны, Павел Никифорович, – оторвался я от бумаг. – Если кто и затеял эту историю, так сам Семиножкин. Теперь нет сомнений, что он чуял недоброе, раз решился довериться прокурору области.
– Мы с тобой не всё знали, – поджал губы Федонин и снизил голос до шёпота, хотя, кроме нас двоих, в кабинете никого не было. – Петрович обмолвился, что ему по этому поводу звонил сам председатель облисполкома. Но тоже… просил не афишировать.
– Думенков? А ему-то что?
– Его интерес к диковинкам всяческим известен, – шептал Федонин. – А тут древняя редкость! Представляешь, как бы заговорили об области, найдись историческая драгоценность! На всю страну можно прогреметь!
Федонин даже глазки закатил и был, наверное, прав, но меня разбирало совсем другое:
– Думается, у покойника и личная корысть имелась. Он, несомненно, сам пробовал отыскать реликвию. И неизвестно, на какой стадии у него нужда в прокуратуре появилась. Не стоял ли он на самом краю? А уж загнав себя в тупик, сунулся к нам?..
– Вполне. Я тоже об этом кумекал. Но теперь-то руки у нас развязаны; раз дело уголовное возбуждено, возможности наши возросли. Ты читай-то протокол. Мне Ивелина Терентьевна разоткровенничалась, что крест, который мы ищем, был личным подарком патриарха Тихона архиепископу Митрофану при назначении в нашу область. Во как! Он не алмазный, а выполнен с помощью золотого литья, с каменьями драгоценными и в центре имел изображение распятия Христа-Сына.
– Сына? Это как?
– Тебе что же лекцию почитать? Бог един в трёх лицах: Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух. Он у них в трёх лицах или Ипостасях, равнославных, равновеликих, не сливающихся между собой, но и не раздельных в едином Существе.
– Эко вас просветила-то бабка Ивелина! – вскинулся я на Федонина, впервые его таким увидел, действительно в лице его были перемены.
– Нехристь небось?
– Чего?
– Некрещёный?
– Мать Татьяна рассказывала, что тайком от отца в церковь всех нас семерых носила…
– А-а-а-а… – зацокал языком старый лис. – Вот она, русская душа! Всё тайком!
– Душа – понятие запредельное. Вы-то сами как?
– Что?
– Веруете?
– Чтобы верить или не верить, надо знать. А тайна Бога и его троичности недоступна человеческому разуму. Но она, думается мне, всё время предлагается нам к понятию. Только суетимся мы, спешим все, не остановимся, поэтому и не замечаем.
– Это как же?
– Как? – старый лис всерьёз задумался. – Трудно всё объяснить… Ну, предположим… свет, тепло… Они считают, что это Его присутствие.
– Физика и астрономия, – чуть не прыснул я от смеха в кулак, но вовремя одумался, слишком серьёзен был Федонин. – Солнца это продукты и явления. Вам бабка Ивелина, Павел Никифорович, мозги здесь пудрила, а я вот не поленился, тоже вас удивить кое-чем могу. Только не из таких сомнительных источников, как столетняя старушка, а из хранилищ серьёзных, государевых.
– Ну, ну… Давай из серьёзных.
– Я в областной библиотеке и архиве не без труда откопал кое-что про архиерея Митрофана.
– Интересно.
– Он не только видным церковнослужителем был. И не только известным богословом.
