Его Величество переговорил с министром промышленности. Князь Шаховской признал: если возможна промышленная добыча подобных алмазов, Россия уже к концу года сможет отказаться от британских займов. И способна продолжать войну до победного конца. Что, как минимум, успокоит военных – в войсках ужасные настроения. Однако князь сказал это с оговоркой: окончательный ответ может дать лишь после того, как будет выяснена действительная величина алмазного месторождения.
Узнать это возможно двумя способами. Первый, самый простой, предложил князь Шаховской – дать англичанам концессию. Пусть они тратятся на все необходимые исследовательские работы. Но если эти работы завершатся успешно и крупное алмазное месторождение в Сибири таки выявят, Британия, безусловно, станет на него претендовать. Уже на правах концессионера, что скверно. Второй способ нашел сам Глобачев – попытаться выявить месторождение своими силами.
Осторожно. И по возможности – быстро.
Государь согласился с министром: опыта в подобных делах мало, средств для финансирования серьезной экспедиции нет. Но Глобачев пояснил: раз уж его невольно привлекли к государственной тайне, то он может дать такой совет: пока достаточно послать в Сибирь по горячим следам надежного человека. Лучше – преданного офицера, не подверженного сомнениям и не испорченного пропагандой.
Если будет возможность начинать промышленную разработку месторождения – то позже и крупную экспедицию, благословясь, снаряжайте. Если ничего не отыщется – можно смело пускать англичан в Сибирь, пускай господа из «Де Бирс» лбы себе разбивают. Зато Британия разморозит вопрос о займах.
Инициатива наказуема, усмехнулся тогда император. Вы, Константин Иванович, предложили – вам и кандидатуру подбирать. Но и на этот счет у Глобачева ответ имелся: поручик лейб-гвардии Конного полка Антон Кречет. Может, есть и лучше кандидатуры. Но другой точно нет – именно Кречет невольно вовлечен в историю с алмазами, пусть даже пока и не знает, как глубоко. Да и потом, именно поручик Кречет достойно проявил себя, участвуя в поимке террористов.
Осталось только вызвать этого храброго офицера к себе. Как уже успел выяснить Глобачев, давно поручик в бой рвется, засиделся в тылу, в княжеских порученцах…
3
Сперва Кирилл Самсонов положил себе в тарелку большой кусок осетрины. После молча и неспешно, получая от процесса заметное удовольствие, принялся за еду, щедро сдабривая рыбу порциями красного и ядреного, даже на вид, хрена. Лео Ренкас наблюдал за ним, но его взгляд не портил Самсонову аппетит. Доев наконец рыбу, Кирилл взял графин с коньяком, налил Лео в рюмку щедро, себе – на самое донце, больше для запаха и приличия, вытер губы салфеткой.
– Значит, Потемкина сама заговорила об этом?
– Видимо, накипело, – кивнул Ренкас. – Я, Кирилл Прохорович, к подобным темам почему-то очень чувствителен. Видимо, когда вращаешься большей частью среди богемы, а там таких страстей – на тома романов…
– А если опустить богемные страсти? – Самсонов чуть наклонился вперед, к своему краю стола, и Лео вдруг показалось – Господин Медведь навис над ним, словно утес над рекой. – Почему старуха подняла такую деликатную тему именно с вами? Вы ведь раньше не были знакомы…
– Верно, не были, – вздохнул Ренкас, понимая: историю придется повторить с самого начала. – Вы ведь обязали меня лично вручить Анастасии Дмитриевне Потемкиной билеты на премьеру «Танцовщицы». Как вы и предполагали, место рядом с ложей господина первого министра Штюрмера произвело должный эффект. Вот, мол, где должны сидеть Потемкины…
– Пока много лишнего, Лео.
– Ах, да… – чтобы взять паузу, Ренкас сделал хороший глоток коньяку. – После того как Потемкина узнала о нашей с вами давней дружбе, тут же завела: мол, только я как друг обязан предостеречь…
– Так и сказала?
– Именно так, Кирилл Прохорович. Правда, я обещал Настасье Дмитриевне выдать эти слова за свои. Но подумал – получится какой-то любительский театр. Потому все выглядит вот так: бабушка вашей невесты считает, что друг ее детства, поручик Берсенев Алексей, ведет себя неприлично и непозволительно.
Самсонов повертел тонкую ножку хрустальной рюмки в своих сильных пальцах.
– И это, значит, выражается в том, что поручик водит Лизу в электротеатр на эти… фильмы?
– Она сказала – развратные фильмы, – эту фразу Ренкасу повторять почему-то нравилось. – Еще они ходят на стрельбище. Поручик учит девицу…
– Мою невесту, Лео.
– Извините, вашу невесту, Лизавету Васильевну, поручик обучает стрельбе из револьвера и винтовки. Сама же Лизавета Васильевна на удивленные бабушкины вопросы якобы заявила…
– Якобы?
– Со слов бабушки, Кирилл Прохорович. Так вот, Лизавета Васильевна ответила: после того, что ей довелось пережить, она хочет освоить оружие. И прибавила, что, мол, когда идет война и кругом неспокойно, современная девушка должна уметь за себя постоять. А не ждать, когда у мужчин появится время и желание прийти ей на помощь.
– Это все?
– Ну… Еще они просто гуляют, – Лео допил коньяк, подцепил вилкой лимонную дольку, отправил ее в рот, пожевал, чуть скривившись.
– Просто гуляют… – повторил Самсонов.
Сейчас Ренкаса и его рассказов, очень подходящих для того, чтобы стать свежими сплетнями, в отдельном кабинете ресторана «Виктория» для Кирилла не существовало. Вокруг него вообще все исчезло, на некоторое время образовалась полная, даже звенящая тишина. У Самсонова внезапно появилось, о чем подумать, кроме неотложных дел, которые считались государственными.
И это – отнюдь не опасение старухи Потемкиной, лишенные, по глубокому убеждению Кирилла, всяких веских оснований. Начать хотя бы с того, что Настасья Дмитриевна этого поручика, друга Лизиного детства, терпеть не могла. Одно время старый друг решил посватать девушку, получил решительный отлуп от самой Потемкиной и надолго исчез из их дома, как и из их жизни. Бабушке не очень хотелось, чтобы Берсенев вернулся. Самсонов не знал, как к своему старому другу относится Лиза, сохранилось ли что-то между ними, было ли оно, в конце концов. Зато имелось другое, известное ему обстоятельство: он, Кирилл Самсонов, самолично попросил поручика не давать Лизе скучать, пока ее жених активно занимается, как уже отмечалось, делами государственной важности. Берсеневу, кажется, скоро на фронт, жених не может уделить Лизе должного внимания до помолвки, а после случившегося гулять одной – увольте-с! Вот, получается, поручик Берсенев и развлекает Лизу, как умеет. Фильмы, тир, прогулки по набережной. Странный выбор развлечений, да ведь только сам Кирилл это, выходит, благословил и одобрил. Если старухе что-то взбрело в голову, она не обязана делиться своими глупостями с первым встречным. Тем более что первым ей встретился Лео Ренкас, не последний, как знал Самсонов, светский сплетник в Петрограде.
Кабы только это, Кирилл сейчас не сушил бы себе такими глупостями голову. Однако было обстоятельство, о котором не упомянула Потемкина и, естественно, которое не мог взять во внимание Лео.
