– Ты чего? – окликнул его Рогожин.
– Ничего. Просто не знаю, куда и зачем стрелять. Мишени не вижу.
– Но ведь что-то в этой глазнице ты видишь? – громко спросил Кречет.
– Иди сюда, если хочешь. Сам взгляни. Хоть как глядеть, только деревья… Погоди-погоди, как там…
Внезапно Берсенев напрягся. Кречет, чувствуя, что без его участия происходит что-то очень важное, встряхнулся, убирая свой затылок от ствола и уже не думая, грянет выстрел или нет, решительно двинулся к капищу. Багрову с Рогожиным ничего не осталось, как пойти за ним. Впервые за те несколько часов, что Антону довелось узнать бандитов поближе, он видел их явно растерянными.
В круг поручик вошел, даже не задумываясь. Федор с Матвеем так и остались за его пределами. Но обрез Рогожин держал наготове.
– Алешка, что там? Где там?
– Помнишь, как у Даймонда записано… По золотому жуку… В правый глаз, а дальше – по золотому жуку.
– Помню. Дальше?
– А дальше, как я понимаю, вот что. Стрелять некуда. Сам можешь взглянуть. Но как было у Эдгара По? – увлекшись, Берсенев на какой-то момент даже забыл, что они – пленники бандитов. – Из глазницы черепа прямую линию проложили вниз. И там стали копать. Здесь же нужно стрелять… И если выстрелить, пуля полетит… как, Антон?
– По прямой, – кажется, Кречет начинал кое-что понимать.
– Значит, стрелять не обязательно! Даймонд, хитрый сукин сын, не просил стрелять сквозь глазницу в черепе! Нужно проложить прямую линию от глазницы к тому месту, которое из нее видно.
– Мысленно проложить?
– Как иначе? Проще говоря, нужно прямо идти к тому месту, которое видно отсюда, с этого места, через дырку. Там, среди деревьев, должен быть какой-то вход в пещеру сорока разбойников!
– Э, каких разбойников, чего ты плетешь? – крикнул Рогожин.
– Там видно будет. Сперва прийти туда нужно.
Для убедительности он показал направление, вытянув руку прямо перед собой.
– Айда, мужики! – сказал Рогожин.
Кречет повернулся к нему.
– Э, ты руки мне освободи! Так в гору идти несподручно!
На этот раз Федор не возражал. Пока возился с путами пленника, Багров, дождавшись, когда Алексей выйдет из круга, отнял у него ружье. Во взгляде бандита по-прежнему читались страх и недоверие.
Двинулись наконец…
Подъем в том месте оказался круче, чем ожидалось. Однако шли они все же в нужном направлении – на то указывала змеящаяся вверх узкая, хоть нечасто хоженая, как оценил опытный таежник Багров, тропа.
Взбирались на склон не меньше часа. А оборвалась тропа возле узкой каменной площадки – снизу не разглядеть, даже если знаешь что ищешь. Куда дальше идти, было непонятно: прямо перед ними высился громадный, в полтора человеческих роста, валун.
– И куда мы пришли? – вырвалось у Рогожина.
– Тупик, – согласился Кречет. – Что скажешь, Алешка?
Вместо ответа Берсенев, присмотревшись к валуну, протянул руку, коснулся чего-то пальцами.
– Вот.
Остальные тоже присмотрелись. Ничего особенного, на камне выбита извилистая линия, будто кто-то орудовал дрожащей рукой. Линия не просто извивалась – закруглялась вниз, становясь при более внимательном рассмотрении похожей либо на вопросительный знак, либо на…
– Змея!
Антон и Алексей выкрикнули это почти в унисон, и Багров даже оглянулся, шаря под ногами в поисках ядовитой гадины. Но палец Берсенева снова ткнулся о камень, он повторил, теперь уже уверенно:
– Вот. Похоже на змею… Знак, обозначающий змею. Что это может значить, а, мужики?
Теперь и Рогожин с Багровым внимательно всмотрелись в наскальный рисунок.
– Гляди ты… Правда, на змейку похоже. Которая в клубок сворачивается, – согласился Федор.
– Она и есть, – уверенно подтвердил Багров. – У самоедов змея – знак, который путь в недра земли указывает.
– То есть мы на верном пути! – констатировал Кречет. – Узнать бы теперь, где этот верный путь. Может, змея, то есть рисунок, указывает?
Багров почесал затылок, выдал глубокомысленное:
– А шут его знает…
– Глубокая мысль, господа разбойники! – хмыкнул Антон. – Куда дальше? Под землю лезть? В те самые недра? Какая у ваших тунгусов теперь сказка припасена?
Но прежде чем Багров собрался начать пререкания, Берсенев выкрикнул:
– Стойте! Как ты сказал, Антон?
– Что я сказал? – искренне удивился Кречет.
– Только что! Повтори еще раз, слово в слово – как ты сказал.
– Ну… Глубокая мысль… Господа разбойники…
– Почему именно разбойники?
– А как? Разбойники… Ты же сам несколько дней Лизу дразнил за то, что разбойников боится. Вот и накликал… – Антон красноречиво кивнул на Рогожина с Багровым, переводивших взгляды с одного пленника на другого.
– Погоди. Сюда мы пришли вроде как по следу золотого жука, – Берсенев загнул один палец. – Здесь история про жука заканчивается. Имеется вроде как другой указатель, уже не медвежий череп, – он загнул другой палец. – И должна, судя по ребусу Даймонда, начаться арабская сказка. Сказка о разбойниках…
– Не понимаю, Алешка. Все равно не понимаю.
– Арабская сказка о разбойниках, – упрямо повторил Берсенев. – Вспомни: Али-Баба и сорок разбойников. Из сказок Шехерезады, «Тысяча и одна ночь!» Там разбойники прятали сокровища в пещере… Череп. Глазница. Камень. Пещера.
Коротко замахнувшись, Кречет хватил кулаком по валуну.
– Пещера! Именно пещера… Похоже, здесь должен быть вход в пещеру! Ищите!
Уже совсем не имея желания спорить, Рогожин с Багровым затоптались на месте, глядя по сторонам. Матвей увидел то, что искали, первым – показал рукой куда-то в правую сторону. Пройдя в том направлении, Берсенев увидел узенькую, поросшую мхом тропинку, струящуюся вниз. Идти по ней можно было только друг за дружкой, она вывела вплотную к горе – и тут наконец Алексей увидел.
Этого нельзя было рассмотреть снизу. Это скрывал лесистый склон.
Этого никогда не увидеть ночью. Даже днем не всегда разглядишь – ведь только восходящее, предрассветное солнце своими лучами указывает путь. Стоит ему зайти за гору и отыскать это место будет намного сложнее.
Это сразу не разглядеть, если не знаешь, что и где именно искать.
Узкий проход, ведущий вниз, в скрытое от посторонних глаз горное ущелье.
Берсенев, не оглядываясь, скользнул в проход первым. За ним – Кречет, Рогожин, Багров замыкал маленькую процессию…
Пройдя по недлинному коридору, все четверо оказались в ущелье, на первый взгляд – не очень широком и не ахти каком глубоком. Стояла тишина, нарушаемая журчанием горного ручья по каменистому дну.
