– Могу сказать одно, – нарушил тишину Бодров. – Если они пойдут на нас всей своей танковой громадой, значительную часть мы постараемся оставить здесь, перед своими позициями и непосредственно на них. Если опять же устоит пехота.
– Спасибо за откровенность, Василий Семенович, – сказал командарм. – Но нам умирать рановато. Нам надо выстоять. А танки их всё же сжечь. И бейте их так, чтобы вытаскивать, буксировать с поля боя было нечего.
– Тогда выход один, Михаил Григорьевич… – снова заговорил Миронов.
– Какой же?
– Отсечь пехоту и пропустить часть их танков сюда, в глубину. И замотать их тут, на дорогах и в лесах. Здесь и добивать.
– Пропустить в тылы… Нельзя их пропускать в наш тыл. Но дороги всё же заминируйте. Особенно шоссе Наро-Фоминск – Кубинка. Они полезут именно сюда, к Минскому шоссе. Фон Клюге понимает, что на стыке двух армий легче всего пробить брешь. И они будут её пробивать всеми силами. Бросят всё. Это их последний шанс.
Они ещё раз уточнили на карте расположение полков 113-й дивизии.
– Если верить этому фельдфебелю, – подвёл итог командарм, – против ваших трёх полков на исходные выведены пятьдесят девятый и сто двенадцатый пехотные полки и двадцать первый танковый полк без одного батальона. Куда они отвели этот батальон – загадка. Или размазывают танки по всем пехотным частям, или всё же формируют ударную моторизованную группу, как это делали раньше, когда натыкались на жёсткую оборону. Кирхнер конечно же хочет иметь танковый резерв, чтобы бросить его в прорыв на завершающем этапе и именно этими танками выскочить на Минское шоссе. Так что держитесь, Константин Иванович. Если сомнут, сами знаете… Держитесь. Тогда и резерв Кирхнера станет вашими мишенями.
Вернувшись в Яковлевское, командарм и начальник штаба обсудили произошедшее, ещё раз внимательно перечитали стенограмму допроса фельдфебеля 92-го разведбата 20-й танковой дивизии, взвешивая каждую крупинку новых, ошеломляющих сведений о противнике, сведений, которые не оставляли его дивизиям иного варианта развития событий, а только единственный – сражение. Сражение, в котором сойдутся десятки тысяч солдат и сотни единиц танков и самолётов. Сражение, в ходе которого одновременно будут задействованы все подчинённые ему подразделения.
– Как ты думаешь, Александр Кондратьевич, а не выдал ли нам немец ложную информацию? Фон Клюге – человек осторожный. Любит действовать наверняка. Увести нас в сторону, заставить перебросить ПТО на якобы угрожаемый участок и ударить совершенно в другом месте. И пехота, как говорится, жива, и танки целы…
– Что ж, фельдфебель, я думаю, рассказал то, что может знать фельдфебель двадцатой танковой дивизии вермахта.
– Что сообщают наши?
– Везде одна и та же картина: редкий беспокоящий артиллерийский и миномётный огонь, дежурные пулемёты. И это во всех дивизиях, по всему фронту.
– Есть ли что необычное?
– Пожалуй, есть. Из штаба Лещинского передали: в период с десяти ноль-ноль до двенадцати тридцати над расположением полков и в глубину пролетели несколько одиночных самолётов. Не бомбили, не обстреливали. По всему видать, что задачи у них были иные. Так действует авиаразведка.
– Срочно в двести двадцать вторую, к Лещинскому, пошлите офицера связи. В другие дивизии тоже. Пусть будут готовы к отражению танковой атаки.
Утром 1 декабря, только-только начала рассеиваться поздняя зимняя ночная мгла, в штаб армии в Яковлевское стали поступать донесения: там и там противник начал проявлять активность, слышен гул танковых моторов, артиллерия немцев начала пристрелку. Ровно в 7.00 фронт 33-й армии был атакован. Вначале противник обрушил на позиции обороны 1-й гвардейской мотострелковой, 113-й, 222-й и 110-й стрелковых дивизий шквал артиллерийского огня. Одновременно пикировщики, действуя небольшими группами по два-четыре самолёта, нанесли точечные бомбовые удары по командным пунктам и позициям артиллерийских дивизионов. Когда утихла артиллерия, бомбардировке подверглись передовые линии окопов. Ровно в 9.00 в поле показались танки, сопровождаемые густыми цепями пехоты. Началась атака.
Неудачу под Клином, где 1-я ударная армия Кузнецова и 20-я армия Власова остановили бронированные клинья 3-й танковой группы генерала Гота и 4-й генерала Гёпнера, командующий группой армий «Центр» решил компенсировать прорывом южнее, на наро-фоминском направлении.
Из штаба Западного фронта пришла телефонограмма: Жуков запрашивал обстановку и сообщал, что одновременно с ними атакован и сосед справа, 5-я армия.
Таким образом, как и предполагал командарм, фон Бок, гибкий стратег, любящий многоходовые комбинации, которые, как правило, предполагали несколько вариантов развития событий, нанёс одновременно два параллельных удара. Если оба увенчаются глубокими прорывами, попытается окружить обе армии, 5-ю и 33-ю, и одновременно выйти во фланг 16-й, отбросить её на север. Если удастся прорваться в одном месте, попытается развить успех там, где дела складываются лучше.
Но и в полосе 33-й армии, здесь, на наро-фоминском направлении, за которое непосредственно отвечал он, командарм, противник, как выяснилось совсем скоро, действовал точно так же – синхронными ударами на двух направлениях, каждое из которых можно было считать главным.
Ровно через час после атаки по фронту 113-й и 110-й стрелковых дивизий противник атаковал на стыке 222-й стрелковой и 1-й гвардейской мотострелковой дивизий. При этом под остриё удара попала более слабая 222-я.
– Вот где основной удар, Александр Кондратьевич. Давайте сюда срочно установки РС. Снег. Они вынуждены будут держаться дорог. Выведите реактивные миномёты и дайте несколько залпов.
Здесь же, в штабной землянке, находились офицеры штаба 77-й авиационной дивизии ВВС штаба Западного фронта. Одновременно с известием о прорыве немецких танков поступили сведения, что самолёты авиадивизии поддержки по ошибке отбомбили окопы и позиции ПТО одного из полков 110-й дивизии. Командарм выслушал донесение молча. Прошёл уже час, а он так ни разу и не обратился к офицерам ВВС. Он даже не повернулся в их сторону. Наконец, старший группы не выдержал и сказал:
– Товарищ генерал-лейтенант, ведь всё перемешалось! Вы поймите!.. Не вина пилотов…
– Вот что, Дмитрий Платонович, – обратился командарм к комбригу Онуприенко, – срочно вышлите во все дивизии дежурных офицеров. Пусть при подлёте наших самолётов обозначат направление предполагаемых ударов красными ракетами. Для этого используйте трофейные ракетницы. Всем колоннам, особенно танковым, также иметь при себе ракетницы. Выполняйте. Майор, – обратился он к старшему группы лётчиков, – передайте это в свой штаб. И бейте, бейте их на дорогах. Для этого используйте более лёгкие штурмовики. На бреющем ваши соколы, я думаю, смогут разглядеть, где свои, а где чужие.
Два часа назад лётчики отбомбили позиции своей артиллерии. В штаб поступило донесение об убитых и раненых. Уничтожено несколько орудий. По своим, как всегда, – точно…
