Почти одновременно с занятием Верхне-Терской линии начали ставиться укрепления и станицы по Сунженской линии, необходимость которой указывалась еще в 1804 году князем Цициановым. Начало Сунженской линии было положено в 1809 году, когда командовавший Владикавказским округом генерал Дельпоццо, после добровольного присоединения живших в верховье Сунжи и по Ассе ингушей, поставил в их селении Назране гарнизон, а на среднем течении Сунжи, в урочище Казак-Кичу («Казачий брод») заложил передовое укрепление Казак-Кичинское. Затем Ермолов, в 1818 году усилил Назрановское укрепление, а в нижней Сунже поставил крепость Грозную. Настоящее же занятие Сунженской линии началось в 1845 году с учреждением Сунженского казачьего полка и велось под руководством командира этого полка, генерал-майора H.П. Слепцова, стяжавшего своими смелыми и решительными действиями против чеченцев бессмертную славу героя и прославившего своих лихих Сунженцев – «Слепцовцев». Ядром Сунженского полка явились офицеры и урядники Моздокского и других полков Старой Линии. В состав же нижних чинов вошли кроме «Старолинейцев» (Моздокцев, Волгцев, Гребенцов, Кубанцев и Ставропольцев) также и Донские казаки. Таким образом, старые «Линейцы», принимая новое имя «Сунженцев», поделили, как это поется в казачьей песне («С краев полуночи»), избыток своей славы «с безвестной струей» новых переселенцев, ставших вместе с ними «на вражьем пороге твердою стопой».
Первыми были построены станицы Троицкая, на месте бывшего укрепления Волынского, и Сунженская (ныне Слепцовская), каждая на 250 дворов. 3а ними, как грибы после дождя, вырастали остальные, несмотря на то, что постоянные боевые тревоги и набеги до крайности затрудняли дело заселения. Слепцову приходилось день и ночь быть в работе: то планировать новую станицу, то быть на лесной рубке, то участвовать со своим полком в общих боевых действиях… И неутомимый труженик везде поспевал, везде у него кипела работа, и дело спорилось. Высоко ценили и уважали Николая Павловича даже и враги чеченцы, а что касается до окружавших его казаков, то эти прямо боготворили своего героя-командира. Его открытый характер, не терпевший лукавства, его великодушие к побежденному врагу, его необычайная отвага, не знавшая преград, подкупали всякого. Следующий небольшой случай из жизни Слепцова ярко рисует нам мощную фигуру удальца-генерала и отношение к нему окружавших.
В один из сереньких осенних дней, стоявший у восточных ворот станицы Сунженской (Слепцовской) часовой казак Силай Шайдаров услыхал выстрелы со стороны Михайловской станицы. «Вестовая» грянула на углу вала, внезапно прервав размышления привратника. Необходимо было тотчас отворить ворота, а дежурный тут как тут, что-то спросил и ускакал. Растерялся Силай, не может найти ключей. Ноги подкашиваются от страха, руки отнимаются, а голова теряет способность мыслить. Страх обуял при мысли, что вот-вот батюшка Слепцов нагрянет, а ворота не отворены, – убьет! Не успела промелькнуть в голове эта мысль, как вдруг точно из земли вырос перед глазами командир на своем сером кабардинце. Сверкают огнем его черные глаза, грудь высоко поднимается от прерывистого дыхания, а конь стоит на задних ногах и просит поводов. «Негодяй! мерзавец!» – не своим голосом закричал Слепцов, поднял руку с нагайкой, гикнул и исчез, точно сквозь землю провалился. Осмотрелся кругом Силай, – нет командира. Ключи же были все время за поясом. Посмотрел Силай через вал, а серый конь и серая черкеска уже мелькали по Михайловской дороге один-одинешенек. Кинулся Шайдаров отворять ворота, и лишь только их распахнул, отскочил в сторону: перед глазами промелькнула гигантская фигура урядника Полубоярова, летевшего пригнувшись к гриве коня с оранжевым значком Слепцова, спутника во всех его боях. Исчез в облаках пыли и бравый казак Яков Мелихов, а за ним и все дежурство. «Сторонись! берегись! гей!» – кричали с гиком казаки, спешившие догнать своего командира. Перекрестился Силай Шайдаров и остался в немом размышлении: как мог Слепцов перескочить через вал, обнесенный непроходимым терновником? как не сломал конь своих ног в глубоком рву? как вынес он всадника оттуда? И долго, на всю жизнь остались памятны ему эти пять минут…
Заселение Сунжи, начатое в 1845 году, тянулось более 15 лет, и в конце концов по Сунже и ее притокам водворилось три казачьих полка: 2-й Владикавказский, занявший семью станицами (Владикавказская, Камбилеевская, – обе они в 1859 г. образовали станицу Тарскую, – Ново-Сунженская, Аки-Юртовская, Фельдмаршальская, Нестеровская и, впоследствии упраздненная, Галашевская) верховья Камбилея, Сунжи и Ассы, 1-й Сунженский, по среднему течению Сунжи с боковым сообщением к Моздоку в семи станицах (Терская, Магомет-Юртовская, Карабулакская, Троицкая, Сунженская, Михайловская и Ассинская) и 2-й Сунженский, сомкнувший Сунженскую линию с Гребенскими городками восемью станицами (Самашки, Закан-Юрт, Алхан-Юрт, Грозненская, Петропавловская, Джалкинская, Умахан-Юрт и Горячеводская).
Таким образом, с лишком три века происходило постепенное население и разрастание казачества на Тереке, начиная с первых поселенцев – Гребенцов и кончая самыми молодыми станицами – Сунженскими…
VII. Окончательное покорение Кавказа
Ермолов на Линии. Его план покорения Кавказа. Мюридизм. Кази-Мулла. Шамиль. Борьба с Шамилем. Экспедиции. Время Воронцова. Падение Гуниба и плен Шамиля. Покорение Западного Кавказа. Участие казаков в Кавказской Войне
К началу XIX века, с присоединением Грузии к России, независимые племена, населявшие горные ущелья Кавказа, оказались оцепленными кольцом русских владений. С севера шла Кавказская Линия, на востоке нам принадлежала узкая полоса Дагестанского побережья Каспийского моря, на юге – почти все Закавказье. Такое положение дел не могло удержаться долго, и Кавказская война приняла более напряженный характер.
Вскоре же кабардинцы, все время колебавшиеся в своей верности и при малейшем удобном случае поднимавшие восстания, окончательно признали себя русскими подданными. За ними последовали ингуши (1809) и осетины-дигорцы. Таким образом, оставалось только присоединить чеченцев и дагестанцев, населявших горы и предгорье против левого фланга Кавказской линии.
В 1816 году на Кавказ назначен был начальником края знаменитый генерал Алексей Петрович Ермолов, представлявший образец рассудительности, решительности и мужества. Его грозные очи, сверкавшие из-под нависших бровей, и напоминавшая львиную голова, покрытая огромной шапкой седых волос, наводили ужас на врагов, а в подчиненных и сотрудниках вселяли глубокую веру в силу и непобедимость своего вождя. Ермолов быстро понял положение дел и правильно оценил обстановку. «Кавказ», говорил он, «это огромная крепость, которую штурмом не взять, – надо вести правильную осаду». И начал работу: стал подводить подкопы и проводить траншеи по всем правилам военного искусства.
Кавказская линия уже представляла собой огромную осадную траншею (линию осадных окопов), но стояла она далеко от центральной части крепости, – нужно было провести «параллель» (вторую линию окопов, ближе к стенам крепости). И этой параллелью явилась начатая Ермоловым Сунженская линия и продолжение ее к старым Таркам. Еще до прибытия Ермолова на Линию на Сунже стоял Назрановский редут, который Ермоловым был значительно усилен. Летом 1817 года он поставил ниже укрепление «Преградный стан» (где ныне станица Михайловская). В 1818 году строит крепость Грозную, на следующий год крепость Внезапную (близ нынешнего Хасав-Юрта), за которой следует Бурная (около Тарков). В следующие годы между этими крепостями воздвигается сплошная линия мелких укреплений, рассчитанных на небольшие гарнизоны, но представлявших собой серьезную преграду хищникам благодаря своим глубоким рвам и высоким, крепким валам.
