Устройство отдельных казачьих городков соответствовало устройству всего войска. Во главе стоял опять-таки Атаман, а «атаманы у нас на Дону», говорили казаки, «без есаулов не бывают».
Все эти чины замещались по выбору на один год, и по окончании своего срока должностное лицо превращалось в обыкновенного рядового казака. Атаман Аввакум Сафонов пишет в челобитной к Царю в 1642 году: «А то он, Наум, был Войсковой Атаман до Азовской осады на Дону, а в Азовскую осаду был он в рядовых, а я, холоп твой Абакумко, и в Азовскую осаду был станишный атаманишко; а Войсковой у нас Атаман один и тот в Азове».
Войсковому Атаману принадлежала только исполнительная власть, что же касается до власти распорядительной, то она неотъемлемо оставалась за всем Войском в его целом. Для осуществления же этой власти войско собиралось по мере надобности в Войсковой Круг, в котором и решались все важнейшие войсковые дела. Казачий Круг вполне тожествен с древнерусским народным собранием – вечем: те же у них права, тот же состав, та же деятельность.
Составлялся Войсковой Круг из всех явившихся на место собрания казаков, не опороченных перед Войском, причем все имели равное право голоса. Круг обыкновенно собирался на площади главного городка Войска. Посреди площади, в центре Круга, располагался окруженный войсковою «старшиною» Войсковой Атаман со знаками своей власти – булавою и бунчуком и предлагал на обсуждение Кругу очередные дела. Впрочем, предложения Кругу мог невозбранно делать и всякий из присутствующих. Изложив сущность дела, Атаман (или по его поручению Ясаул) спрашивал собрание: «Любо ли вам, атаманы-молодцы?» Присутствующие отвечали «любо!» или «не-любо!», и простое большинство решало вопрос. Чаще всего Круг приходил к единодушным решениям, а до безобразных диких драк, как на Новгородском вече, дело доходило только в чрезвычайно редких случаях, так как постоянная внешняя опасность и общие «нужи морской и пешей службы» создавали столь прочную спайку казачьего товарищества, что казак всегда готов был братски поделиться с соседом даже последним куском хлеба.
Исторические документы, дошедшие до нашего времени и относящиеся в большинстве к Донскому Войску, дают нам возможность не только ближайшим образом указать предметы ведения и обычаи Войскового Круга, но и подкрепить это указание примерами из собрания Донских Дел (Д.Д.), изданных Императорской Археографической Комиссией в 1898–1906 годах.
Кроме избрания всех войсковых должностных лиц, заведывания войсковым имуществом, капиталами и распределениями между войском царского денежного, порохового и прочего жалованья, Войсковой Круг в потребных случаях устанавливал налоги с казаков на общевойсковые надобности, как напр., на укрепление городов, прием посольств и проч. В 1639 году пишет Донское Войско Царю: «Запасы, и вино, и мед, и быки, и бараны, и неводы, и котлы, и каюки, в чем рыбу ловить, покупаючи им, мурзам (ногайским), давали, а деньги сбирали с своей братьи Донских казаков, себя осудя» (Д.Д. I. 981).
Ревниво оберегая пользу войсковую и государственную, Войсковой Круг не стеснялся издавать законы и распоряжения, обязательные к исполнению под угрозой смертной казни или лишения казачьих прав: «А которые де люди на тот срок в Азов не будут (для обороны его от турок), а останутся на Дону и тех приговорили грабить и побивать до смерти и в воду метать» (Д.Д. II. 125). «А которые атаманы и молодцы верховые (верхнедонских городков) к войску в Азов на помощь пойдут, и тем атаманам и молодцам в Войску и суда не будет» (Д.Д. I. 810). В 1690 году, узнав, что в верхних городках казаки начали заниматься землепашеством, Войсковой Круг постановил: «Дабы воинским промыслам помешки не было, если который казак станет пахать, того бить до смерти и грабить».
Судебная власть в полной мере осуществлялась Войсковым Кругом. Во всех случаях чрезвычайной важности не только суд, но и самая расправа производилась в Войсковом Кругу, причем виновного, смотря по обстоятельствам, или поднимали на пики, посекали саблями, расстреливали, или убивали полыньями и камнями, или же просто, по-рыбацки, «в куль – да в воду»… Приведем несколько характерных примеров. В 1646 году воевода Кондырев доносит Царю из Воронежа: «Апреля ж в 27 день, тот Донской атаман Павел с Донскими казаками и с вольными людьми учинили себе круг, того вора-заводчика Ваську Барабанщика в кругу расстреляли из пищалей, а Ивашка Борборского да Ивашка Глухово били в кругу ослопы (дубинами) по своему казачью обычаю, как у них на Дону ведетца». В 1637 году Войско пишет из-под Азова: «А мы, Государь, холопы твои, не утерпя ево измену и за ево волшебство их, что стоя под Азовом терпим голод великий и всякие нужные скорби, того Турского посла Тому Катакузина со всеми его людьми побили до смерти». В 1638 году донцы в Москве говорят: «А то де было в нынешнем 146 году, запорожских черкас атаман Матьяш учал было бунтовать, и войска было слушать не учали, и учали просить у них города в Азове особного и наряду (пушек), и хотел было он владеть и жить особно. И они де, атаманы и казаки, поговоря меж себя, за то черкасского атамана Матьяша убили поленьями до смерти и вкинули в Дон. И после того запорожские черкасы им послушны во всем по-прежнему, а будет де они впред похотят владеть собою, и им де Войском молчать не будут и с ними управятся». (Д.Д. I. 706–707).
В Войсковом же Кругу давалось прощение отдельным преступникам. На Дону был одно время обычай отпускать при получении Царского жалованья одного или нескольких колодников в знак войсковой радости. Иногда бывали случаи, что войсковой Круг объявлял прощение целому ряду преступников или даже всем «пенным» (виновным) отдавал их «пеню». В войсковой грамоте, посланной по всем Донским городкам перед «Азовским сиденьем», пишется: «А чтоб ехали к Войску всякие люди – пенные и не пенные, – а пеня им отдана».
Наконец, все вопросы внешней политики и военного устройства, объявление войны, заключение мира, составление военных планов, – все это решалось на Войсковом Кругу. Здесь читались Царские грамоты, составлялись войсковые отписки к Государю, допрашивались пленные, отправлялись посольства в Москву, в Крым, в Турцию.
Что касается до отношения Центрального Московского правительства к такой полноте власти Войскового Круга, то оно, видимо, нисколько этим не тяготилось и считалось как с бесспорным фактом. Так, когда в 1646 году на Дон было послано для помощи казакам около трех тысяч набранных в южных городах вольных охочих ратных людей, то Царь писал воеводе Кондыреву: «А велело вам тех вольных людей отдать на Дону атаманам и казакам, и велено тем вольным людем быти на Дону до нашего указу. А без нашего указа с Дону не съезжать. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б Донским атаманом и казаком и нашим вольным людем велели всем быть к себе и ученить круг, и им сказали, чтоб они, вольные люди, нам, великому Государю, служили; промышляли вместе с атаманы и казаки, и были б с ними у атаманов и у казаков в послушанье. А собою б, без совету с Донских атаманов и казаков, ничево ни делали и самовольства никакого ни чинили». (Д.Д. II. 1085).
Не вмешивалось центральное правительство и в судебную деятельность Войскового Круга, причем Царь неоднократно обращается к Войску с просьбой наказывать виновных казаков по войсковому обычаю: «И как к вам ся наша грамота придет, и вы б казаку Ивашку Огарышеву за такие буйные ненадобные слова учинили наказание, чтоб ему, и иным на то смотря, впредь не повадно было» (Д.Д. II. 808, 760 и др.).
