– Мне приказано ждать вас на этом поле трое суток. Только трое.
– Ждать меня?! Это, конечно, трогательно, хотя я никого не просил о такой услуге.
– Мы, в авиации, привыкли лететь, куда нам приказывают, и не пытаемся знать то, чего знать нам не положено.
– Интересно, как это Герингу удалось добиться такого послушания? – не без ехидства спросил Скорцени, решив, что на досуге он еще разберется с этим пилотом, как и с теми, кто решается отправлять его, обер-диверсанта рейха, не туда, куда он велит, а куда им вздумается.
Оберштурмфюреру Теодориху было под тридцать. Молодцеватый вид, загорелое на южном солнце, худощавое лицо… Представившись Скорцени как руководитель местного отделения СД, он тотчас же сообщил, что в их распоряжении – трофейный английский джип, будто специально созданный для езды по горному итальянскому бездорожью.
Скорцени и Родль изумленно переглянулись, однако ни тот, ни другой не решились поинтересоваться у Теодориха, куда, собственно, им надлежит ехать по «горному итальянскому бездорожью», чтобы не выглядеть в глазах этого аэродромного щеголя законченными идиотами.
– Дождемся более удобного случая, – в полголоса поддержал молчаливую решимость своего шефа Родль, прекрасно понимая, что тот, кто решился прямо в полете изменить маршрут самого Скорцени, должен обладать очень важными полномочиями.
– Поэтому на всякий случай застегните кобуру, – посоветовал ему обер-диверсант рейха.
Джип оказался изрядно потрепанным на фронтовых дорогах, но от этого доверие к нему лишь возрастало. И то, что за рулем восседал итальянец, тоже не очень смущало Скорцени. Усевшись рядом с ним, штурмбаннфюрер проследил, как в авангард их небольшой колонны выдвинулись два мотоциклетных экипажа по три солдата в каждом, а в арьергарде пристроился итальянский грузовичок с десятком германских автоматчиков.
– Все, что смог наскрести, – извиняющимся тоном объяснил Теодорих. – И так пришлось основательно проредить аэродромную охрану.
– Наседают партизаны? – сочувственно поинтересовался Родль.
– До воздушных десантов союзнических войск пока не доходит.
– Просто в Лондоне еще не знают, что такое настоящий воздушный десант. Готовят в основном кавалеристов и шотландских стрелков в юбках.
Теодорих сдержанно улыбнулся. Это была улыбка снисходительной вежливости.
– До виллы «Орнезия» около восьмидесяти километров, я посмотрел по карте, – оглянулся водитель на усевшегося на заднем сиденье, рядом с Родлем, оберштурмфюрера. По говору его Скорцени сразу же определил, что родом этот германец из Южного Тироля. Только им, оказавшимся на территории Италии германцам по крови, еще и можно было доверять в итальянской армии. – Но если двинемся напрямик, через перевал, километров пятнадцать срежем.
– Зато, нарвавшись на партизанскую засаду, угодим прямо в ловушку, – напророчил Теодорих.
– Не исключаю, – усердно почесал затылок водитель. – В последнее время красные появились и в этих благоденствующих краях.
– Позвольте, насколько я понял, речь идет об «Орнезии»? – удивленно уставился на своего патрона адъютант Родль. – Так ведь это же вилла, в которой…
– В которой, Родль, в которой… – поспешно прервал его Скорцени, не желая, чтобы здесь упоминалось имя владелицы виллы, очаровательной княгини из древнего германо-итальянского рода Марии-Виктории Сардони, известной им обоим еще по операции «Черный кардинал», связанной с подготовкой похищения папы римского Пия XII. – Дьявол с ними, с партизанами, – обратился он к водителю. – Гоните через перевал. У нас слишком мало времени.
– Всего трое суток, – иронично уточнил Родль, явно не одобрявший подобного безумия обер-диверсанта рейха.
Он прекрасно знал, какие романтические воспоминания связаны у Скорцени с этой представительницей «черной знати» Италии. Как помнил и то, что рядом с княгиней всегда находится «бедный, вечно молящийся монах Тото», ее телохранитель и наставник, явный агент папы римского, по существу, сумевший с помощью самой княгини убедить в свое время обер-диверсанта не торопиться с похищением понтифика.
– Кстати, мы так и не смогли дозвониться до виллы, чтобы предупредить хозяйку о вашем приезде, – вдруг всполошился оберштурмфюрер, обращаясь к несостоявшемуся разорителю Ватикана. – Говорят, красивейшая итальяночка.
– Не нервничайте, Теодорих, – осадил его Скорцени. – Княгиню успели предупредить еще до моего отъезда из ставки Муссолини.
– Должны были бы предупредить, – охотно согласился оберштурмфюрер. – Не каждый день на эту виллу наведываются такие гости. Как, впрочем, и на подобные нашему полевые аэродромы.
Он говорил еще о чем-то, однако Скорцени к его словам уже не прислушивался. Ему вдруг вспомнился последний разговор с княгиней Сардони: «Если когда-нибудь, – молвила тогда Мария-Виктория, – вы почувствуете себя таким же бездомным дворнягой, каковой чувствовала себя, оказавшись вне этой виллы, я; если по всей Европе будут расклеены листовки с призывами выдать скрывающегося от правосудия военного преступника-диверсанта Скорцени, – не ухмыляйтесь так скептически, я совершенно не исключаю подобного исхода вашей диверсионной карьеры, – взволнованно покачала головой княгиня, – вспомните о существовании где-то там, неподалеку от Генуи, виллы «Орнезия». Она, пребывающая под юрисдикцией папы римского, может оказаться тем единственным местом на земле, где на вас не будут распространяться никакие иные законы, кроме законов гостеприимства».
Теперь он уже не мог ручаться за точность каждого слова, но смысл прощального напутствия княгини был именно таким.
К счастью, до листовок по всей Европе дело пока что не дошло. Тем не менее ему уже пришлось вспомнить о том, что где-то в Италии действительно существует вилла «Орнезия», пребывающая под юрисдикцией Ватикана и личным патронатом папы.
23
Осень 1944 года. Северная Италия.
Вилла «Орнезия»
– К нам прибыл эсэсовец, – объявил охранник виллы Шеридан, бывший сержант морской пехоты. – Тот самый, со шрамами на лице.
– О ком это вы, бесстрашный наш? – беззаботно поинтересовалась княгиня.
Она собиралась перейти с яхты на лодку. Двадцати пяти – тридцати минут с веслами в руках каждое утро было вполне достаточно, чтобы Мария-Виктория начинала ощущать себя физически возрожденной. Они заменяли все прочие тренировки, которые необходимы были ей и как агенту разведки, и просто как женщине, пытающейся поддерживать хоть какую-то спортивную форму. В самом деле, все прочие, кроме разве что стрельбы из пистолета и снайперской винтовки. Этим она развлекалась в своем подвале-тире каждую субботу. И для Шеридана не было тайной, что княгиня не только слыла хорошим стрелком, но и старалась относиться к оружию с той благоговейностью, которая обычно отличает всякого воина-профессионала от необученного рекрута.
