– И вообще, даже во французском Алжире рассчитывать на французов особенно не стоит, – отреагировал исключительно на название страны шкипер фон Шмидт. – После наполеоновской Старой гвардии у французов не было настоящих солдат, – процедил он сквозь почти полностью сжатые, потрескавшиеся губы. – Вояки де Голля – это не солдаты, это всего лишь окопное дерь-рьмо! Как и макаронники дуче, или трусы из испанской «Голубой дивизии».
– Почему же, а солдаты «Иностранного легиона»? Я слышала о них неплохие отзывы даже от офицеров корпуса Роммеля.
– Они хорошо проявляли себя при подавлении восстаний в колониях да при ловле беглых рабов, – твердо стоял на своем фон Шмидт. – Притом что в полках «Иностранного легиона» воевали не французы, а исключительно иностранцы, как правило, уже имеющие опыт войны.
– Достаточно вспомнить, сколько германских ветеранов, в том числе и эсэсовцев, служит в легионе в наши дни, – продолжил его мысль Скорцени.
– Голову на отсечение, что даже эти хваленые французские легионеры не достойны той войны, через которую прошли мы с вами, оберштурмбаннфюрер.
– Во всяком случае, мы в это должны верить, – проговорил Скорцени, настороженным взглядом прощупывая прибрежные скалы, которые, казалось, буквально вырастают из воды.
– Извольте знать мое мнение, господа – не достойны, – завершил барон свой спич с таким пафосом, словно выступал перед огромной аудиторией единомышленников.
Скорцени помолчал, а затем, не обращая внимания на присутствие шкипера, напомнил Фройнштаг:
– Вы так и не назвали те два пункта моего восхождения, о которых я как будто бы забыл.
– После той полемики, которая только что между нами разгорелась, я готова предложить сразу три пункта. Во-первых, вам следует найти клад фельдмаршала и швырнуть его к моим ногам. Во-вторых, вы на корню должны скупить или завоевать этот блудный, между Францией, Италией и собственной независимостью мечущийся остров, – жестом полководца указала она на приближавшийся берег Корсики. – И, в-третьих, давно пора подумать о собственном родовом замке, который прекрасно смотрелся бы где-нибудь в Баварии, а то и прямо здесь, на месте «Пристанища паломника», поскольку это и так уже в некоем роде частная территория баварца.
– Притом что баварский сепаратист фон Шварц будет назначен камердинером замка, – мечтательно рассмеялся Скорцени.
– Ваш родовой замок точно так же хорошо смотрелся бы и где-нибудь на побережье Алжира, – неожиданно увлекся фантазиями Лилии фон Шмидт. – Если эта страна окажется в руках отрядов СС, то почему мы должны отдавать ее французам, пусть даже под властью ОАС? Как минимум часть этой территории может стать германской. Ведь назвали же мы в свое время большую территорию Антарктиды Новой Швабией. Так почему в Алжире не может появиться территория, которая станет именоваться Новой Баварией или Новой Австрией?
– Бог ты мой, даже предположить не могла, какого мудрого и дальновидного единомышленника сумею найти в вашем лице, барон фон Шмидт! – почти вполне серьезно возликовала Фройнштаг. – Не теряйте времени, Скорцени, формируйте команду правителя нового рейха. Рядом с вами на палубе «Крестоносца» уже стоят два стойких бойца.
– Впрочем, стоит ли сейчас об этом?.. – вдруг стушевался барон, всегда убеждавший себя и всех вокруг, что он – солдат рейха, а не его политик.
– Вы правы, фон Шмидт, – прогромыхал обер-диверсант своим походным басом прямо над ухом у шкипера. – Ведь мы приближаемся к берегам благословенного острова Корсики, чтобы со временем поселиться в отеле «Пристанище паломника» и наслаждаться жизнью в ресторане «Солнечная Корсика» моего старого друга, неисправимого баварского сепаратиста господина Шварца.
10
Июнь 1960 года. Италия. Лигурийское побережье.
База штурмовых плавсредств «Сан-Джорджио»
Путь к базе боевых пловцов пролегал по пологому склону берега, которым адмирал Солано и корвет-капитан Сантароне спустились к устью небольшой, впадающей в бухту речушки, чтобы затем подняться на соединяющий ее берега каменный арочный мостик. И хотя коменданту базы довелось побывать на нем несчетное множество раз, все равно вид, который открывался отсюда, по-прежнему продолжал изумлять его.
В самом деле – две окаймленные корабельными соснами и заползающие далеко в залив гористые косы; скалы, восстающие по оконечностям этих кос в виде то ли геркулесовых столбов, то ли изуродованных маяков; парусные яхты и лодки, возникавшие в створе каньона, словно бы на кадрах кинохроники… И, конечно же, россыпи замшелых валунов по берегам, которые издали казались бетонными, но уже основательно искореженными осколками снарядов, колпаками дотов…
Не зря же в начале войны Боргезе предлагал командованию базы привлечь специалистов из саперной роты, чтобы те с помощью взрывчатки превратили пространство между валунами в своеобразные блокпосты, которые очень помогли бы защитникам базы во время высадки вражеского десанта.
– Помнится, сеньор контр-адмирал, вы говорили о намерениях некоего военного промышленника Эрдинга, этнического германца из Швейцарии, прибавить к скупленной им половине предприятий нашей Ломбардии еще и территорию базы. Причем не только «Сан-Джорджио», но и самой Лигурийской военно-морской…
– Скажите прямо: – снисходительно молвил адмирал, – вам стало известно, что недавно у меня побывал Курт Эрдинг, сын и единственный наследник старого, безнадежно разболевшегося промышленника.
О визите этого «младопромышленника» комендант базы штурмовых плавсредств слышал впервые. Другое дело, что, как и накануне операции «Гнев Цезаря», оживились слухи по поводу гибели не только обители боевых пловцов, но и самой Лигурийской базы, местность которых должна была пойти под туристический центр, с аттракционом в виде «диверсионного заплыва на управляемых торпедах времен войны». Так вот, особую ярость вызывал у ветеранов Десятой флотилии МАС именно этот гипотетический аттракцион с «диверсионной атакой коммандос-смертника» на списанный боевой корабль.
Узнав тогда о желании Эрдинга каким-то образом выкупить-выманить землю базы у военно-морского ведомства, Сантароне так и заявил: «Да посадить бы эту сволочь, этого продажного “аттракциониста”, в настоящую боевую торпеду, и с полным зарядом взрывчатки!..»
Однако, мысленно переварив эти воспоминания, комендант не стал ни объяснять мотивы своей догадки, ни оправдываться.
– Нам с вами хорошо известно, – жестко парировал он, – что, пока жив князь Боргезе, ни один аттракционный самоубийца на священную землю боевых пловцов посягать не решится.
– Вот и моя мысль пошла тем же курсом и по тому же фарватеру, – неохотно поддержал его «береговой адмирал», которому надоело отводить от себя подозрения в сговоре то с одним, то с другим промышленником.
Поняв, что прелюдия знакомства с новым отрядом коммандос князя Боргезе исчерпана, они, теперь уже взглядами союзников, умиленно осмотрели просторную долину, в которой по одну сторону речушки располагались ангары для хранения и ремонта управляемых торпед, по другую – казарма и учебные классы школы пилотов.
