– Мне не раз приходила в голову мысль о том, как было бы хорошо, если бы африканское золото Роммеля оказалось в распоряжении движения за независимость Баварии, за восстановление ее монархии – если вы имеете в виду именно это.
– А что, существует уже целое «баварское освободительное движение»? Созданы отряды «национального фронта» или что-то в этом роде? – непроизвольно как-то поинтересовался Скорцени.
– Название уточнять не стану, однако сообщу, что костяк его составляют бывшие офицеры СС и люфтваффе, среди которых немало баварских аристократов и новых, послевоенных уже, промышленников.
– Почему же они никак не проявляют себя? Кто, кроме меня, любопытствующего, знает о баварском сепаратизме?
– Согласен, в мире о нем почти ничего не известно. А еще справедливости ради отмечу: дальше великосветских мечтаний о возрождении баварской короны дела у нас так и не подвинулись. Так что брать на себя ответственность за акции по охране клада фельдмаршала – не имеем ни основания, ни чести.
– Уж не хотите ли сказать, что за этими диверсионными подчистками стоят наши русские «реюньонцы»?
– Лично я утверждать нечто подобное не берусь, однако предполагаю, что томятся они в стенах «Пристанища» не зря.
– Кто бы мог в этом усомниться? Другое дело, что для такого красавца, как этот кавалергард, графиня фон Жерми немного старовата.
– Не вам судить об этом, оберштурмбаннфюрер, – агрессивно восприняла его слова такая же стареющая Лилия Фройнштаг.
– Это я так, не в осуждение… – тут же попытался оправдаться Отто. – Как бы взгляд со стороны. И вообще, речь сейчас не о русской паре.
– Вот и мне тоже кажется, что теперь уже речь идет не только о невесть откуда появившейся здесь русской паре, – воинственно подтвердила Лилия, которая до сих пор в каких-то бурных порывах ревнивости замечена не была. – В особенности же – о давно знакомой вам и, к величайшему вашему сожалению, стареющей графине фон Жерми.
Оберштурмбаннфюрер и в этот раз намеревался оправдаться или хотя бы огрызнуться, но в это время прозвучал третий взрыв, уже из морской пучины, в которую погрузились остатки судна.
Прохаживавшиеся у ограды обитатели «Пристанища» поначалу вздрогнули от неожиданности, а затем еще с минуту молчаливо наблюдали, как рассеивается и оседает очередной султан воды.
– Вам, господин Тото, не кажется, что третий взрыв уже был излишним?
– Вдруг первые две магнитные мины оказались бы обнаруженными экипажем? – невозмутимо повел подбородком Тото. – Насколько мне известно, при минировании линкора «Новороссийск» боевые пловцы из базы штурмовых плавсредств «Сан-Джорджио» на заряды тоже не скупились.
И, не желая ни обсуждать тему гибели «Ломбардии», ни отвечать на последующие вопросы, тоже направился к заказанному для себя столику. Вслед за ним подалась к веранде «Солнечной Корсики» и задетая за живое Лилия Фройнштаг.
* * *
Оставшись наедине с фон Шварцем, обер-диверсант рейха взглянул на него с такой суровостью, что озвучивать вопрос уже не понадобилось.
– Одно твердо известно: большинство команды бота составляют…
– Составляли, – резко поправил его Отто, – Божьи покойнички.
– …Составляли германцы.
– Только не пытайтесь взывать к моим национальным чувствам, Шварц. Вы же знаете, насколько я сентиментален в вопросах этнической принадлежности своих врагов.
– Еще могу сказать, – выдержал и этот натиск владелец «Пристанища», что в команде были замечены один француз и два итальянца. Эти выступали в роли водолазов.
– Вот водолазов можно было бы и поберечь; наверняка они слыли настоящими профессионалами своего дела.
– Наконец, можно сделать вывод, что германцы, которые нанимали этих профессионалов, явно не пребывали в «Организации лиц, принадлежащих к СС»
[47].
– Какое глубокомысленное наблюдение! Может, объясните, почему вы так решили?
– Те ведут себя как-то по-другому.
– В чем легко убедиться, глядя хотя бы на нас со старшим лейтенантом СС Лилией Фройнштаг, – передернулся багровый шрам на щеке обер-диверсанта, что следовало воспринимать как попытку улыбнуться.
– Судя по тому, что во главе этих наемных кладоискателей стоял араб-ливанец Демайель, можно предположить, что за поиски сокровищ фельдмаршала взялись боевики из ливанской партии «Фаланга».
– Сам Демайель был сегодня на «Ломбардии»?
– Предполагаю, что был, иначе его не пустили бы на дно именно сегодня. В течение двух последних дней какие-то люди несколько раз приближались к боту на катере, не исключено что среди них был и наш фалангист-ливанец.
– И что, есть какие-то основания причислять его к фалангистам?
– Да, кое-какие уже появились. Мои люди постарались. К тому же фалангисты уже основательно окопались не только на севере Италии, где у них появилось немало сообщников
[48], но и на Корсике. Вы не согласны с моими рассуждениями, Скорцени?
– Что вы?! Радуюсь, что наконец-то слышу нечто похожее на членораздельную речь, – проворчал себе под нос обер-диверсант.
– Вот и я считаю, что эти наглецы-«фалангисты», именно так, эти наглецы, способны дотянуться и до «Пристанища паломника», и до сокровищ фельдмаршала. Мне уже приходилось иметь с ними дело.
– Ну-ну, – сдержанно осадил его оберштурмбаннфюрер, – в суждениях о «Фаланге» следует вести себя корректнее. Во-первых, в партии много европейцев и, в частности, германцев, во-вторых, во главе ее стоят солидные, состоятельные люди, но самое главное, что это партия наших союзников.
16
Шварц не мог знать, что не далее как в апреле нынешнего года именно при содействии «Фаланги» Скорцени сумел провести в Бейруте встречу многих бывших генералов СС и вермахта, разбросанных после войны по разным странам мира
[49].
Обладание уже одним этим фактом заставило бы Сепаратиста, как называл его про себя Скорцени, осторожнее высказываться по поводу не только фалангистов, но и представителей некоторых других организаций.
