– Такое тоже случается! – миролюбиво признал корвет-капитан, обращая внимание на то, что по правому борту катера постепенно скапливаются свободные от вахты моряки.
К берегам Сардинии субмарина обязана была идти, соблюдая строгую секретность, и всякое проявление любопытства кого бы то ни было к ее фарватеру должно было нервировать Умберто. Но пока что этого не происходило; выход «Горгоны» из залива можно было объяснить ее ходовыми испытаниями.
– Кстати, правда, что пять лет назад на этой же субмарине вы?..
– Нечего повторять, а главное, распространять всякую чушь, капитан-лейтенант! – буквально взревел Сантароне, перебивая младшего по чину, поскольку прекрасно понимал, к чему он клонит. Впрочем, по поводу слухов о «севастопольском рейде» субмарины корвет-капитану не раз приходилось осаживать даже старших себя по чину и должности.
– Не знаю, на вашем месте я бы этим рейдом гордился. Особенно теперь, когда прошло несколько лет.
– В том-то и дело, капитан-лейтенант, что на моем месте вы оказаться не могли. Как и на месте любого из боевых пловцов моей команды. Всегда прошу помнить об этом при встрече с любым коммандос из базы «Сан-Джорджио».
Командир сторожевика хотел то ли каким-то образом возразить, то ли извиниться, но в это время снизу, из чрева субмарины, донесся голос механика Абруццо, доложившего, что неполадка устранена и «Горгона» может следовать дальше. Услышав это обнадеживающее сообщение, Сантароне тут же спустился на несколько ступенек вниз, проследил, как боевой катер взбурлил винтом воду у борта субмарины, и закрыл за собой люк.
– Погружаемся! – приказал он механику. – Глубина семьдесят метров, курс – на северную оконечность Сардинии.
– Советовал бы пойти на двадцати метрах, – возразил Абруццо. – Семьдесят все-таки многовато.
– У нас еще хватит миль для того, чтобы идти и на двадцати метрах, и на перископной глубине. Но следует помнить, что максимальная глубина погружения субмарины – сто метров, и еще неизвестно, на какой глубине нам придется вести поиск в заданном квадрате.
Поняв, что возражать бесполезно, опытный механик сделал вид, что подчиняется приказу, но почти с милю шел в надводном положении и лишь после этого погрузился на перископную глубину. Понимая, что после недавней поломки им и в самом деле следует быть осторожными, корвет-капитан сделал вид, что столь демонстративного неподчинения вольнонаемного механика попросту не заметил.
– Насколько я понимаю, об участии в операции по поиску сокровищ Роммеля нам тоже до конца дней своих придется молчать, – появился Абруццо в командирском отсеке лишь когда, старчески поскрипывая всем корпусом, «Горгона» в самом деле оказалась на «приказной» глубине.
– Что вы, синьор Абруццо, – вальяжно откинулся в жестком тесноватом кресле корвет-капитан, – вам будет позволено лично доложить обо всех наших приключениям на сходке предводителей сицилийской и корсиканской мафий. Слушая ваши откровения, «доны» и «крестные отцы» искренне позавидуют вам. Вот только всем прочим, в тайну этой операции посвященным, завидовать вам уже не придется.
– С подобными доводами, синьор корвет-капитан, конечно, трудно не согласиться, однако же…
– Ведь не завидуют же участи большинства тех офицеров, которые были посвящены в тайну «Африканского конвоя фельдмаршала», – все-таки завершил свою мысль Сантароне.
При этом он хотел уточнить: «кроме участи начальника охраны конвоя оберштурмбаннфюрера фон Шмидта», но вовремя спохватился. Вряд ли Абруццо догадывается о существовании этого германца, взятого под личную охрану самим Скорцени. Так стоит ли посвящать механика субмарины в тайную миссию барона, чудом уцелевшего в том массовом «отстреле» моряков и охранников конвоя, к которому прибегли сначала высшие чины рейха, а затем – соперничающие кланы мнимых «правонаследников» клада фельдмаршала и просто жаждущие обогатиться за счет награбленных им сокровищ. Вот уж воистину, «грабь награбленное!» К тому же неизвестно, как сложится его судьба после этой экспедиции. Причем независимо от ее исхода.
– Я, собственно, веду к тому, – ничуть не смутился Абруццо, – что и поиск этот, и наше молчание, должно быть должным образом оплачено.
– А более подходящего времени и места для изъявления своих финансовых амбиций вы найти никак не могли?
– В том-то и дело, что конкретную цену участия в этом походе каждого из нас так никто и не назвал. А все мои попытки выяснить, что почем в этой операции, почему-то всегда оказывались не к месту и не ко времени. Завтра или послезавтра мы уже приступим к поискам, а ничего, кроме общих обещаний, я так и не услышал.
– Как и я, механик, как и я, – поспешил заверить его Сантароне, давая понять, что озабочен этим обстоятельством не меньше его. – Что за работу нам заплатят, причем неплохо, в этом я не сомневаюсь, поскольку на кону честь князя Боргезе и обер-диверсанта рейха. А вот что касается платы за молчание… – выдержал многозначительную паузу корвет-капитан.
– Да, и платы за молчание – тоже! – горделиво подтвердил «технический гений».
– Вы же прекрасно понимаете, Абруццо, в какую историю «втравливают» нас организаторы этой экспедиции. Когда речь идет о таких сокровищах, только наивный человек готов верить, что всю оставшуюся жизнь кто-то обязан платить ему за молчание. Наоборот, это ему до конца дней своих придется платить гробовым молчанием за… право жить.
Их милая беседа была прервана появлением Марка фон Гертена, который вручил командиру текст только что принятой радиограммы, поступившей от имени Боргезе. Поход на Сардинию фрегат-капитан благоразумно отменял. По его приказу, пароход «Умбрия», с которым субмарина должна была встретиться у виллы «Кондоре-ди-Ольбия», на всех парах двигался теперь в сторону острова Капраи. Команде субмарины, не всплывая, надлежало обнаружить его в пяти милях к юго-западу от этого итальянского острова и ввести свою «Горгону» в предназначенный для нее бункер-шлюз. Дальнейшие указания командир подлодки обязан получить, уже находясь на борту парохода.
– Кажется, что-то у них пошло не по плану, раз уж Черный Князь решил отменить и проверку готовности субмарины в тихой бухте Кондоре, и безопасные репетиции ее захода в бункер-шлюз у причала родовой виллы, – высказал свое мнение обер-лейтенант фон Гертен, пока Сантароне во второй раз вчитывался в смысл радиограммы.
– Важно, что указания даны предельно четкие, – задумчиво парировал Сантароне. – Что же касается решения Скорцени ускорить операцию, а скорее всего, приказ поступил от него… Может, это и к лучшему; зачем тянуть, позволяя своим врагам действовать на опережение? Да и крови наверняка прольется меньше.
– С каких это пор Скорцени стал оценивать успех своих операций по количеству крови? – горделиво повел массивным подбородком тирольский аристократ.
30
Июнь 1960 года. Средиземное море.
Борт парохода «Умбрия»
