«А вот теперь он твой!» – торжествующе молвила себе Эльза.
Она давно мечтала о том дне, когда в ее постели окажется сам рейхсфюрер СС. Не потому, что он интересовал ее как мужчина. Просто теперь ей нужен был покровитель, очень высокий покровитель. Гаулейтер Михаэль Крюгер остается в прошлом, далеком и почти забытом… Поэтому сейчас ей понадобился кто-то такой, чье имя могло бы защитить ее в том случае, если бы об архиве стало известно СД, то есть службе безопасности СС. А еще эта ночь нужна была для ее архива, для «Записок», для настоящих послевоенных сенсаций, для которых, естественно, нужны были громкие имена.
Эльза понимала, что вряд ли когда-нибудь увидит в своей постели самого фюрера, а посему Гиммлер должен был возглавить весь ее список скандальных имен.
«Теперь он уже в любом случае твой, – раззадоривала себя фюрерша лебенсборна, – независимо от того, как станут разворачиваться события дальше. Ибо любое описание этой встречи будет вызывать интерес, скандальный, сенсационный интерес. И еще… сразу несколько свидетелей под присягой смогут подтвердить, что рейхсфюрер действительно появлялся в «Святилище арийцев» и, естественно, встречался с его комендантом».
Этого будет вполне достаточно, чтобы читатели ее «Записок» поверили всему остальному, о чем она поведает им на страницах своей книги воспоминаний.
Словно почувствовав опасность ее замыслов, Гиммлер поднялся и нервно прошелся по довольно просторной комнате, шаги в которой приглушал толстый персидский ковер.
– Начнем с бокала вина? – довольно бесцеремонно поинтересовалась комендант, берясь за откупоренную бутылку токайского.
Нервозность поведения рейхсфюрера ее не смущала. Он волнуется? Ради Бога! Это так естественно!
– Наверное, мне лучше уехать, – пробормотал Гиммлер.
– Нет, говорите, вино уже было, – пропустила Эльза его слова мимо ушей. – Тогда начинаем сразу с постели.
Гиммлер неожиданно рассмеялся и вновь, на сей раз совершенно обессиленно, плюхнулся на стул. Сейчас он действительно предстал перед выбором: окончательно принять все правила лебенсборна и смириться с ними или же самым решительным образом прекратить это высокомерное ухаживание коменданта, это ее полубордельное заигрывание.
– Лучше с бокала вина, гауптштурмфюрер, – проговорил высокопоставленный клиент, повторив про себя понравившееся ему определение: «полубордельное заигрывание».
– Конечно же, конечно же, с прекрасного токайского вина, – благодушно одобрила Эльза его выбор. И голос ее был приглушенным, вкрадчивым и почти доверительным.
«А ведь сколько сенсационного материала удалось бы накопить, – торжествовала победу женщина, – затащив в “Святилище арийцев” всю верхушку СС, вместе со всеми пока еще сущими “героями нации” и прочими национал– сексуальными гераклами!”».
Лишь проснувшись на рассвете в страстных объятиях Эльзы Аленберн, рейхсфюрер СС Гиммлер вспомнил, зачем он собственно – по официальной версии – прибыл сюда. Коменданту лебенсборна «Святилище арийцев» следовало подобрать самых молодых и здоровых женщин этого заведения, найти еще несколько десятков юных германок среди ранее отвергнутых претенденток, которым до сих пор места в этом секс-заведении не находилось, и отправить их на «Базу-211», то есть в подземелья Антарктиды. Пусть рожают там новое поколение арийцев, поддерживая генофонд германской нации.
Но теперь он решил, что поручит заняться этим Кальтенбруннеру. Тем более что он уже не желал, чтобы, вместе с остальными эсэсовками, в Рейх-Атлантиду отбывала и комендант «Святилища арийцев» Эльза Аленберн. Все равно ведь здесь, в Германии, лебенсборны будут продолжать действовать. Так что коменданта первого антарктического лебенсборна пусть определит Скорцени. Не зря же фюрер приказал ему заниматься безопасностью «Базы-211».
28
Каковым же было удивление Роммеля, когда уже 5 марта 1943 года он получил приказ фюрера прибыть в Берлин для доклада. Поначалу он очень обрадовался самой возможности побывать в Берлине, хоть немного подышать воздухом Германии, хоть недельку отдохнуть и подлечиться. Но в то же время у него вдруг закралось смутное подозрение: а не решил ли Гитлер избавиться от него?
Командующему группой армий «Африка» понятно было, что доклад, с которым он вынужден будет предстать перед фюрером, неминуемо вызовет у того приступ ярости. Потому что единственное, что он мог предложить фюреру, Верховному главнокомандующему и командующему сухопутными силами рейха
[40], это немедленно свернуть фронт в Африке. При этом одну часть войск придется оставить на гибель ради спасения второй части, которую всеми имеющимися средствами следует переправлять в Италию.
Засадив одного из штабных офицеров за составление доклада фюреру, фельдмаршал приказал начальнику штаба подготовить на завтра транспортный самолет с двумя истребителями прикрытия, а адъютанту поручил вызвать к себе заместителя командующего, генерала фон Арнима, которому намеревался передать командование группой армий.
Рано поседевший генерал, с истощенным, выжженным на африканском солнце лицом, предстал перед ним уже поздно вечером. Он только что вернулся из Кайруана, где пытался организовать более или менее стойкую и достаточно очерченную линию фронта, и теперь был преисполнен самых мрачных впечатлений и еще более мрачных предчувствий.
– Единственное, что нас там спасает, так это пересеченная, гористая местность, – устало докладывал он фельдмаршалу, сидя за бутылкой испанского вина, – которая не позволяет англичанам эффективно использовать своим танковые батальоны. Но от Мсакена до Суса, то есть до побережья залива Хаммамет, простирается равнина. Так вот там я приказал окапываться по линии небольших озер, максимально используя их прибрежный рельеф. Нам бы сюда пару линкоров, которые бы поддерживали нас с моря своей артиллерией, поскольку очевидно, что англичане будут прорываться по равнине, используя прибрежное шоссе Сфакс-Тунис. Поэтому вторую линию обороны нужно срочно создавать на пространстве между Сусом и Эль-Кефом. Ну а последнюю оборону, очевидно, придется держать уже по линии Карфаген-Набуль, на небольшом полуострове. Тесновато будет, зато с трех сторон море и можно наладить переправу.
Роммель слушал его молча и… совершенно отстраненно. Мысленно он уже был далеко отсюда, где-то в Германии, в Берлине. А все, о чем говорил сейчас генерал, его как будто бы уже не касалось.
Барон фон Арним давно умолк и вопросительно смотрел на командующего, не понимая, почему тот никак не комментирует его фронтовые выкладки.
– Вы знаете, почему я вызвал вас? – спросил наконец Роммель.
