Стон женщины заглушил грохот прибоя. Он долго звучал в ушах людей, потрясенных горем матери.
Блеснул медный нож. На одежду Стратона брызнула кровь. Надсмотрщик подставил глиняный бочонок, и безжизненное детское тельце исчезло в его глубине. Стратон опустил бочонок на дно ровика.
Каждый из колонистов должен был бросить в могилу горсть земли.
Стратон простер руки к небу:
– Прими нашу жертву, о Мелькарт! Пей алую кровь и дай крепость стенам города Тимитерия. Пусть погибнет всякий, кто вздумает разрушить его стены!
Женщина, у которой отняли ребенка, больше не кричала. Она была неподвижна. К ней подошел Мисдесс. Лицо его было белее морской пены. Губы дрожали.
– Вставай, Шимба! – Горшечник склонился над женой и гладил ее волосы. – Не гневи богов! Они взяли нашего первенца, но они дадут счастье городу, а нам – много сыновей.
Люди молча спускались к берегу. Ганнон с содроганием вспоминал чудовищный обряд жертвоприношения. Здесь, у берегов Великого моря, он показался ему особенно диким, но Ганнон не смел помешать этому обряду. Таков закон жрецов, и горе тому, кто вздумает его нарушить.
У костров
Возвращаться на корабли было уже поздно. Моряки стали устраиваться на ночлег. Гискон присоединился к Мисдессу и Шимбе. Мальчик утешал бедную женщину как мог, но она смотрела на него безучастными, пустыми глазами. Из груди ее вырывались тяжелые стоны.
– Мой птенчик! – без конца повторяла она.
Наступила ночь. Ветер раскачивал верхушки деревьев, и шум их сливался с плеском волн. На берегу суетились люди, готовясь ко сну. Они расстилали одеяла, собирали сучья и сухую траву для костров. Гискон лежал на спине и рассматривал небо, усыпанное звездами. Он вспоминал наставления Малха. Моряк, не знающий звезд, слеп. Гискон решил отыскать те созвездия, которые ему указал кормчий. Вот эти звезды в виде ковша так и называются Большим Ковшом. По ним легко определить, где север. Эти четыре звезды, чуть повыше и левее Большого Ковша, называются почему-то Вороном. Нет, они совсем не похожи на птицу. У них нет ни крыльев, ни клюва. Они скорее напоминают квадратное отверстие бездонного колодца. А разве похожа эта вереница звезд на льва? А ведь их называют созвездием Льва. А где же Скорпион и Весы?
Услышав шаги, мальчик повернулся на бок.
– Ты не спишь? – удивился Мидаклит.
– Нет, – ответил Гискон. – Я совсем запутался в этих звездах и не могу найти Скорпиона и Весы.
– Смотри, эти пять звездочек и есть Скорпион. А там же, на юге, и Весы.
– А почему все эти звезды так странно называются?
– Люди, которые первыми наблюдали звезды, видели в них вестников богов. А богами почитались почти все животные и насекомые, которые окружали человека. И до сих пор в Карфагене и на моей родине есть немало людей, считающих, что по звездам можно предсказать не только жару, бурю, затмение луны и солнца, но и судьбу каждого человека: будет ли этот человек богат или беден, счастлив или несчастлив, когда он женится, сколько у него будет детей. Эти люди почему-то считают, что Юпитер и Венера – это добрые планеты, а Сатурн и Марс злые…
Как ни интересен показался мальчику рассказ о звездах, но усталость взяла свое, и он забылся.
Почти в то же время у другого костра происходила другая беседа.
– Наконец мы с тобой можем потолковать, Мастарна, с глазу на глаз, – сказал Стратон, подбрасывая в огонь ветку.
– Да, жрец, – проговорил этруск, – ловко мы с тобой притворялись. Скажу правду, увидев тебя в первый раз, я чуть не ахнул. Такой сухопутный воробей – и стал мореплавателем!
Этруск расхохотался.
– А я думал, – добавил он с издевкой, – что вы с Магарбалом собираете дань с моря только у себя дома!
– А я всегда полагал, – отвечал ему в тон Стратон, – что имел дело с кормчим, а не с надсмотрщиком на чужом корабле.
– Таково уж мое ремесло, – мрачно промолвил этруск. – То богат, а то гол, как зубы. «Мурена» моя вместе со всей добычей досталась твоему Дагону. Я ведь слышал, что ты теперь жрец бога моря!
Стратон сочувственно покачал головой:
– Пират без корабля – все равно что жрец без языка. А Магарбал ждет тебя с добычей!
– Храм Танит обойдется и без меня, – бросил этруск. – У Магарбала и так много доходов.
– Нет, Мастарна, – прошептал Стратон, – даже без корабля ты можешь оказать Магарбалу большую услугу. И он не останется в долгу.
На лице Мастарны появилось выражение интереса.
– Не крути хвостом, говори прямо, что тебе надо!
– Есть одно дельце: надо выкрасть девчонку. Привезешь ее в Карфаген – получишь десять амфор серебра.
Мастарна подозрительно посмотрел на жреца:
– Десять амфор серебра? Да за него можно купить гаулу! Ты хитришь, жрец! Выкладывай, что это за девчонка.
– Это жрица нашего храма. Ее увез Ганнон. Зовут ее Синтой.
– Кто она ему? Сестра?
– Невеста.
– Так бы ты и сказал сразу, старая крыса! – закричал Мастарна. – Я пират, а не предатель.
«Набивает цену», – подумал жрец.
– Какое тут предательство? Ведь не предатель тот и не вор, кто возвращает господину беглого раба. А Синта – рабыня Владычицы.
Мастарна нерешительно покачал головой:
– Рыба не стоит крючка. Большой риск.
– За риск ты получишь еще пять амфор серебра, – уговаривал жрец.
– Десять! – отозвался Мастарна. Он наклонился вперед, ноздри его раздувались. – Всего двадцать амфор.
– Видят боги, ты получишь их, когда беглянка будет в Карфагене! – торжественно произнес Стратон.
– Но как я ее доставлю в Карфаген, когда у меня нет корабля? – возразил Мастарна.
– Не мне тебе советовать. Ты ведь Мастарна!
– Но ты хоть покажешь мне эту девушку? – настаивал этруск.
– Покажу, если смогу. А если не покажу, сам увидишь. Как только я останусь в какой-нибудь из новых колоний, Ганнон не будет скрывать Синту и возьмет ее к себе на корабль. Тогда и действуй… А впрочем, – добавил он, – поищем ее здесь, на берегу. Может быть, она сейчас где-нибудь у костра.
– Саул! – крикнул Мастарна. – Ты спишь, собака!
Он подбежал к иудею и изо всех сил тряхнул его. Саул поднял голову и промычал что-то невнятное.
– Оставь его, – сказал Стратон. – Пусть спит. Пойдем вдвоем…
* * *
Гискон проснулся от холода. Костер еле тлел, а плащ, которым Мидаклит накрыл мальчика, свалился. Гискон протянул руку к плащу и замер, услышав приближающиеся шаги.
– Не она ли это? – послышался чей-то шепот.
