На следующее утро Мастарна приказал развесить на перилах и реях яркие ткани. Судно стало напоминать персидский базар. На воду была спущена лодка, также украшенная тканями. С лодки на косу были переброшены сходни. Гискон понял коварный замысел пиратов: они хотели заманить чернокожих на корабль.
У сходен собралось человек двадцать туземцев, но никто из них не решался взойти на диковинное сооружение, полное заманчивых вещей. Многие почему-то указывали пальцами вверх.
«Они, наверное, считают, что корабль упал с неба!» – решил Гискон.
Наконец мальчик лет десяти, с курчавыми волосами, совершенно голый, с тугим, как барабан, животом ступил на сходни и сделал первый шаг. Он оглянулся, посмотрел на своих соплеменников. Чернокожие стояли не шевелясь, затаив дыхание.
– Не бойся, малыш, иди сюда! – кричал ему Мастарна, протягивая целый кусок материи.
Мальчик догадался, что белый бородатый человек хочет подарить ему эту чудесную раскрашенную шкуру, кусочки которой он видел еще вчера на берегу. Неужели ему одному будет принадлежать это богатство? Он разрежет эту шкуру кремневым ножом на мелкие полоски и повяжет вокруг шеи, рук и ног. Он раздаст их своим братьям и сестрам. И, уже не колеблясь, мальчик взбежал на корабль и прижал к животу протянутый ему Мастарной кусок материи. Раздался восхищенный крик чернокожих. Обгоняя друг друга, они бросились на корабль. Вот они расхаживают по палубе, заглядывают в каюты и трюм, всему поражаются. Особенно удивительно большое бронзовое зеркало, которое вынес для них Саул. Трудно удержаться от смеха, видя, как они в ужасе отскакивают от своего собственного изображения, а потом, осмелев, пытаются его схватить.
Пираты дружески хлопают дикарей по плечам, угощают вином и финиками. Чернокожие довольно щелкают языком. Угощение им нравится.
Несколько дикарей остановились у клетки с Гудой. Лев ходил из угла в угол, колотил хвостом по своим бокам. Чернокожие упали на колени. Лев, их самый страшный враг, покорен этими белолицыми колдунами! Какой же они должны обладать властью над людьми?
Увлеченные новыми для них вещами, обманутые ласковым обращением, туземцы не заметили, как матросы подняли сходни и корабль стал медленно отходить от берега.
Первым это обнаружил мальчик, которому Мастарна подарил кусок материи. Он хотел сойти на берег, унести свое сокровище, но сходен не было. Полоса воды отделяла корабль от берега. Мальчик вздрогнул, как перепел от тени ястреба, и издал жалобный крик.
Дикари в ужасе метались по кораблю. Но пираты ловкими ударами свалили их на палубу и живо скрутили им руки и ноги плетеными ремнями. Одному чернокожему удалось прыгнуть за борт. Мастарна приказал Саулу убить пловца. Но чернокожий, увидев дротик в руках иудея, с головой погрузился в воду. Он вынырнул у самого берега, вышел на берег, отряхнулся от воды, как утка, и, не оглядываясь, бросился к хижинам.
Пока пираты приковывали пленников к веслам ржавыми цепями, Мастарна вслух подсчитывал добычу:
– Девятнадцать мужчин и один мальчишка!
На берег высыпала толпа разъяренных туземцев. Они грозили кораблю кулаками, исступленно кричали. В руках у них были палки, камни и изогнутые луки.
Град камней обрушился на «Сына бури». Камни ударялись о борт корабля, о перила, но не причиняли пиратам никакого вреда.
Пленники увидели своих сородичей. Они пытались разорвать цепи руками, перегрызть их. Яростный вопль ужаса и бессилия сотрясал корабль.
А тем временем гребцы под наблюдением Саула натягивали паруса. Был прилив, и корабль мог выйти в море.
Вдруг один из гребцов упал. Лицо его исказилось предсмертной судорогой. На синих вывернутых губах показалась пена.
Саул бросился к упавшему. Оперенное древко небольшой стрелки толчало в его бедре.
– Отравленные стрелы! – в ужасе завопил иудей и стремглав побежал к другому борту.
Человек тридцать чернокожих кинулись в воду. Вот они уже подплывают к кораблю и хватаются за его весла.
В это время послышался страшный рев. Над палубой мелькнуло огромное огненное тело. Это был Гуда. Сделав гигантский прыжок, лев оказался на берегу среди мечущихся в панике чернокожих.
К вечеру «Сын бури» был уже далеко от того места, где были предательски захвачены туземцы. Шум волн заглушался тяжелыми ударами весел, свистом хлыста и воплями чернокожих. Мастарна учил новых гребцов обращению с веслами.
– Довольно, хозяин! – крикнул Саул. – В один день не выучишь!
Что-то проворчав, этруск спустился в трюм. Оттуда раздался глухой шум, словно передвигали какую-то тяжесть, звон чаш.
«Пьют! – подумал Гискон. – В трюме много вина. Его прислал в подарок Ганнону суффет Гадира».
При мысли о Ганноне сердце мальчика больно сжалось. Это он, когда пираты были заняты чернокожими, незаметно выпустил Гуду. Гискон думал, что лев кинется на пиратов и растерзает их. Тогда можно будет освободить тех четырех моряков, которых Мастарна приковал к веслам, и привести корабль в Керну. Но лев бросился в море. Невольно он, Гискон, помог этруску. Удивительно, пираты даже не заподозрили, что клетка была открыта мальчиком. Они убеждены, что Гуда не просто лев, а оборотень. Что ему стоило самому отодвинуть железный засов? Пираты радуются своему спасению и тому, что они избавились от этого страшного зверя. Сколько сразу удач выпало на их долю: захватили корабль, заманили чернокожих, избавились от льва.
Мальчик как-то слышал об умной собаке, отыскавшей заблудившегося хозяина. Не сможет ли Гуда найти Бокха? Тогда Ганнону будут не страшны ни дикие звери, ни дикие люди. Гуда их спасет, как дельфин спас того греческого певца, выброшенного в море такими же коварными людьми, как Мастарна и Саул.
Гискон прошел к корме. За кораблем неотступно следовала акула. Видимо, тело гребца, погибшего от отравленной стрелы, пришлось чудовищу по вкусу. Время от времени акула переворачивалась, показывая брюхо молочного цвета и пасть, усеянную острыми зубами.
Из трюма доносились звуки песни. Гискон впервые услышал ее в Гадире, около таверны. Тот день принес им всем несчастье. акой злой дух послал этих проклятых пиратов! Слова песни сливались с рокотом волн. Это придавало ей какую-то грозную силу:
Мы землю быками не пашем,
Сохой не взрыхляем пласты.
На легких суденышках наших
Мы килем волну бороздим…
Волну бороздим.
Мы вечные странники моря
Нас кормит и поит оно.
Сулит нам и радость и горе,
Дарует и хлеб и вино…
И хлеб и вино.
Трепещет лазоревый парус,
Гаула, как чайка, быстра.
Как буря, страшна наша ярость,
Ведь смерть нам родная сестра…
Родная сестра.
Глаза леопарда
Люди шли к морю. Впереди был маврузий, самый опытный и сильный, за ним шагали Малх и Мидаклит. Шествие замыкал Ганнон. Одиночные кусты, поднимавшиеся среди сероватой травы, вскоре превратились в чащу. На влажной земле виднелись следы каких-то зверей. Деревья были оплетены колючими растениями. Все имело такой зловещий вид, словно боги хотели преградить путникам дорогу в этот лес. Приходилось пробираться через колючую чащу, рвалась в клочья одежда. Руки и ноги были в крови. Людей, привыкших к просторам моря, быстро утомил душный и влажный воздух этого леса. По спинам тек горячий пот.
