Подведя гаулу ближе к берегу, моряки набрали воды. Здесь же забросили сети. С первого же раза удалось вытащить десятка два больших рыб. На берегу весело запылал костер. Вот уже в медном котле бурлит вода. Вкусно пахнет свежей рыбой. Но карфагенянам так и не пришлось полакомиться ухой.
– Змея! Змея! – раздался вопль. В нескольких шагах от костра извивалась огромная змея. Зеленоватого цвета, она была почти незаметна в яркой траве. Встревоженное пламенем костра, чудовище длиною не меньше чем в шесть локтей ползло прямо на людей. Из его пасти высовывался длинный, тонкий язык.
Бросив котел с ухой, карфагеняне поспешили на корабль.
Снова потянулся берег, окаймленный, словно зеленая туника, белой полосой пены.
После нескольких недель пути корабль достиг устья Хреты. Молча смотрел Ганнон на берег. В памяти оживали картины прошлого. Отсюда они двинулись пешком к Керне. Тогда с ними был Малх. Ганнон еще надеялся отыскать «Сына бури», спасти Синту и Гискона. Теперь же в его душе лишь тень былой надежды. Он мечтает лишь о том, чтобы добраться до ближайшего карфагенского поселения и дать людям отдых.
Встречный ветер становился все сильнее и сильнее. Путь к Керне отнял целый месяц.
Вот он наконец, этот маленький островок. Он должен стать богатейшей колонией Карфагена, ее золотым дном. Но что это? Почему нет никого на берегу? Почему никто не встречает гаулу?
Страшное предчувствие зашевелилось в душе Ганнона. Керна пуста. Все это время люди жили надеждой добраться до этого островка. Неужели надежда обманет их?
Едва якорь коснулся дна, Ганнон приказал спустить лодку. Вот моряки уже на берегу, они идут, с трудом передвигая опухшие ноги. Но дома колонистов пусты. Что же с ними стало? Не чернокожие ли напали на них? Нет, дома не разрушены, и нет никаких следов насилия.
– Нашел! Нашел!
Ганнон поспешил навстречу Мидаклиту.
Учитель потрясал над головой чем-то белым.
– Вот! – И грек протянул Ганнону лист папируса. – Они покинули остров. Я подобрал это вон в том доме.
Ганнон схватил свиток. В нем говорилось, что целый год колонисты ждали Ганнона и, отчаявшись, построили корабль и отплыли на нем к мысу Солнца.
«Неужели прошло больше года, как мы оставили Керну? – думал Ганнон. – Колонисты уже потеряли надежду меня увидеть. А Синта? Бывают дни, когда я о тебе не думаю. Но чувствую, что ты всегда со мной. Ты слышишь меня, Синта?»
Подошли моряки.
– Друзья, не надо отчаиваться, – твердо сказал Ганнон. – Колонисты покинули Керну. Они отправились в Тимитерий. Поплывем туда и мы. Но не будем торопиться. Над нашими головами здесь кровля. Мы починим гаулу, отдохнем.
Иного выхода не было. «Око Мелькарта» вытащили на сушу. Бедная гаула, что с тобой стало! Днище твое покрылось толстым слоем ракушек, доски бортов сгнили, паруса истрепались! Нет, нелегкий ты проделала путь! А какое огромное расстояние еще отделяет тебя от Карфагена!
Целых две недели отняла починка гаулы. К счастью, на острове было много леса, а для людей – свежая вода и обилие пищи. Здесь люди отдохнули от душной и влажной жары, преследовавшей их начиная с острова Лесных Чудовищ. Когда «Око Мелькарта» был спущен на воду, моряки занялись заготовкой провизии: сушили рыбу, собирали моллюсков, охотились на черепах.
Один из матросов тяжело заболел. Он все время бредил, выкрикивал какие-то имена. Адгарбал вылепил из глины человечка и принес его в жертву Эшнуну. Но жертва не помогла. Моряк скончался, так и не придя в сознание. На берегу Керны появилась пирамидка из камня.
– Видимо, такова судьба каждого Одиссея – терять спутников! – глухо сказал Мидаклит.
И снова в путь. В ночном небе взошло созвездие Ориона. Во Внутреннем море восхождение этих звезд предвещало бурю. Но здесь лишь переменился ветер. Он стал дуть в корму. Впервые за много месяцев гаула шла на парусах.
Вскоре показался мыс Солнца. Эта кровля под высокими деревьями – храм Дагона. Как он мал! А в воображении людей храм рисовался огромным, величественным.
Обогнув мыс Солнца, «Око Мелькарта» подошел к Тимитерию.
На берегу много народа. Но люди настороженно выжидают.
– Их пугает наш парус! – воскликнул Адгарбал.
Верно! Ведь ни один корабль карфагенского флота не имел алых парусов.
– Спустить паруса! – приказал Ганнон.
И как только эта команда была выполнена, берег огласился приветственными криками.
К лодке, доставившей на берег моряков, бежит человек в широкополой шляпе. Конечно, это Мисдесс! Успокойся, Мисдесс, Ганнон посетит твой дом. Ты узнаешь о его странствиях, как узнают о них все карфагеняне. Но моряки сами засыпают колонистов вопросами.
– Где Стратон? – спрашивает Ганнон.
– Исчез!
– Исчез? Как может исчезнуть жрец? Как он может покинуть свой храм?
– Не проходил ли здесь «Сын бури»? – слышится другой вопрос.
– Нет. Его здесь не видели. Но у мыса Солнца останавливалась чья-то гаула. В ту ночь у храма горел костер. Наверное, гаула захватила Стратона.
«Все это было странно и непонятно. “Сын бури” затерялся в океане, а какая-то гаула все время встречается мне на пути, – думал Ганнон. – Нет, это не корабль Бальзанара, не призрак, если он может плыть на костер, зажженный людьми. Тут какая-то тайна. И жрец никогда не решился бы покинуть храм, не будь на это воли Магарбала. Значит, Стратону больше нечего было делать на берегу океана. И он знал о том, что Синта в руках пиратов. Может быть, сейчас Синта в подземельях храма Танит? Кто ей там поможет? Даже Миркан может не знать, что его дочь в Карфагене. Скорее в путь! Скорее!»
После короткого отдыха Ганнон решил осмотреть колонию. Дома колонистов уже не напоминали те убогие постройки, которые оставил здесь Ганнон. Это были прочные сооружения из камня и бревен. Их покрывал камыш, имевшийся в изобилии поблизости. Вокруг домов зеленели молодые сады. Город был наполовину обнесен стеной и окружен рвом. Над стеной уже кое-где поднимались башни. Стена и ров отделяли город от равнины, превращенной в пастбище и пашню. На постройке стены работали смуглые, тощие люди. Звенели цепи на их ногах. Это были рабы, захваченные во время набегов на соседние поселения троглодитов и маврузиев.
Мисдесса Ганнон застал в мастерской. Он стоял у гончарной печи. Багровые отблески пламени ложились на его суровое лицо, Мисдесс бросил на гончарный круг липкий бесформенный кусок глины, и он замелькал в воздухе.
– Рад видеть тебя! – воскликнул горшечник, останавливая круг.
– И я тоже рад встретиться с тобой, Мисдесс. Я слышал, что боги милостивы к тебе.
– Боги нам дали руки, чтобы лепить горшки, – отвечал горшечник. – В этом их милость. Сколько требуется посуды такому маленькому городу, как наш? – продолжал он. – Я бы смог ее вылепить за неделю. Но горшки нужны жителям других колоний. Они нужны нашим соседям, пастухам и охотникам. Люди несут мне сыр и шерсть, шкуры и мясо, а я для них выделываю горшки и глиняные светильники.
