– А кому скорее предоставят информацию? Мне, тебе, как архитектору, или полиции?
– Я думаю, полиции. Слушай, как у тебя дела? Давненько мы не встречались.
– Я тебе позвоню на выходных, тогда и побеседуем. Хорошо?
– Договорились.
Майкл отключился. Откинулся на спинку кресла, внимательно изучая свой телефон, словно в нем где-то среди нумерованных кнопок крылся ответ, который он искал.
«Три недели назад доктор Гоуэл носил траур.
Три недели назад доктор Гоуэл проявил немало изобретательности, чтобы оказаться в числе моих пациентов.
По кому носил траур доктор Гоуэл три недели назад?
Кто умер? Кто? Кто?»
Телефон выпал у Майкла из руки – его осенило. Чуть больше трех недель назад скончалась Глория Ламарк.
Глория Ламарк?
Существовала ли какая-нибудь связь между доктором Теренсом Гоуэлом и Глорией Ламарк?
Вероятность этого была ничтожно мала, но за неимением иных гипотез эту стоило проверить. Он снова набрал телефон Ричарда Франклина. На сей раз в голосе архитектора прозвучала недовольная нотка.
– Ричард, – сказал Майкл, – еще один вопрос. Допустим, у меня есть конкретный адрес. Куда обратиться, чтобы выяснить, имеется ли под этим домом противорадиационное убежище?
94
«Кора Эдвина Берстридж. 15 августа 1933 – 22 июля 1997».
Кто-то, может быть, сама Кора Берстридж, а может, ее дочь, выбрал псалом «Господь – пастырь мой». Гленн Брэнсон это одобрил. Как и Первое послание к коринфянам в начале службы: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло». Ему нравился этот отрывок из Библии. Напоследок гимн «Иерусалим»: «На этот горный склон крутой ступала ль ангела нога…»
[19]
Трогательные, берущие за душу слова. Величественные похороны, как и подобает блистательной актрисе.
Гленн сидел в полицейской машине без опознавательных знаков, держал на коленях программу поминальной службы и слушал звуки гимна, рев органа, голоса двух или трех сотен певчих, вылетающие из открытой церковной двери под жаркие лучи утреннего солнца. Гленн вновь вспомнил прошлый четверг. Лицо Коры Берстридж в пластиковом пакете.
И содрогнулся.
Узкая, больше похожая на проезд улица, тянувшаяся за входом на церковное кладбище, была забита машинами, фотографами, телекамерами, штативами микрофонов, журналистами и почитателями актрисы, пытающимися пробраться на место получше. Поклонники Коры Берстридж, в основном люди среднего и старшего возраста, пришли отдать дань уважения своей любимице, а заодно и поглазеть на знаменитостей.
Звезд в церкви и впрямь было немало. Актеры и актрисы, режиссеры, продюсеры, певцы. Ходили слухи, что якобы приехали Ванесса Редгрейв и Алан Рикман. Кто-то сказал, что на церемонии присутствует Элтон Джон, но Гленн его не видел; впрочем, ему показалось, что в дверях мелькнул сэр Клифф Ричард.
Сам Гленн пришел на похороны не для того, чтобы почтить память усопшей, хотя на самом деле ему очень хотелось войти в церковь, чтобы Кора знала: он здесь, он не забыл ее и никогда не забудет. Он не отступится, пока не выяснит правду относительно ее смерти.
Но внутрь Гленн не пошел, а вместо этого сидел сейчас в машине рядом с церковью и наблюдал за толпой в надежде увидеть одного-единственного человека, который будет здесь не к месту. Но разве в таком столпотворении что разберешь. Широкополые черные шляпки, вуали, черные шифоновые шарфы, струящиеся водопадом черные шелковые платья – ну просто показ мод, летняя фотосессия знаменитостей, скачки на элитном ипподроме Аскот. Гленн думал, что припарковался достаточно далеко от церкви и будет все хорошо видно, но вокруг толпились люди, закрывая ему обзор.
Где верный меч, копье и щит,
Где стрелы молний для меня?
Остался последний куплет. Гленн завел двигатель. После церковной службы состоится кремация, на которой будут присутствовать только члены семьи. Он осторожно повел машину сквозь толпу. Люди стояли на всем протяжении улицы до самого конца холма, словно в ожидании королевской особы.
Сад при крематории был ухоженным и содержался в идеальном порядке, слишком уж идеальном, на взгляд Гленна.
Дождевальные установки поливали безукоризненный газон. Клумбы неуместно пестрели яркими цветами. Игрушечные водопады струились по ступенькам в игрушечный пруд.
Гленн проехал по извилистому проезду к зданию крематория из красного кирпича. У дверей стояли катафалк и два черных лимузина «даймлер». На противоположной стороне – еще несколько машин. Проходила очередная траурная церемония. Крематории работают как фабрики. По строгому расписанию. Следующей на очереди была Кора Берстридж.
Гленн скользнул взглядом по автомобилям, медленно въезжающим на стоянку на противоположной стороне. Восемь машин. Семь припарковались наискось, передом к тротуару. А одна – синий «форд-мондео» – припарковалась задним ходом, и человек, сидевший за рулем, имел возможность видеть вход в крематорий.
«Форд» стоял с работающим двигателем, а слегка тонированные окна были закрыты, что не позволяло рассмотреть водителя.
«Кто бы это мог быть? – подумал Гленн. – И почему он не выходит из автомобиля? Чей-то водитель? Не исключено. Член семьи Коры Берстридж, заранее приехавший на кремацию? Тоже возможно, хотя и маловероятно – он бы пошел в церковь. А может, этот человек вообще не имеет отношения к актрисе и просто приехал на кладбище навестить какую-то могилу»?
Гленн припарковался носом к саду при колумбарии, где были разложены в два ряда цветы и венки; он не хотел быть замеченным, а потому повернул зеркало заднего вида так, чтобы можно было наблюдать за «фордом». Солнце пекло нещадно, но места в тени не было.
Служба закончилась. Люди выходили из крематория через боковую дверь. У выхода собралась небольшая толпа. Две заплаканные женщины в черном, одна из них с маленьким ребенком на руках, прошли по саду, осматривая принесенные цветы.
Человек в «форде» оставался на прежнем месте, в прохладе салона своей оснащенной кондиционером машины.
В сад вошли еще несколько человек, принялись рассматривать букеты, читать прикрепленные к ним записки, потом все разошлись.
Лимузины, один за другим, стали отъезжать, выстроившись в колонну, – небось народ отправился на поминки – и вскоре на стоянке остался один лишь «форд».
Колонна поползла вверх по холму. Человек в «форде» сидел неподвижно. Двое мужчин в серых костюмах и один в рабочем комбинезоне спешно собирали цветы и венки. Гленн уменьшил звук своей рации, чтобы треск и голоса не выдали в нем полицейского, и вышел из машины. Украдкой посмотрев на номера «форда», он прошел в сад и сел там на скамью в тени розового куста, спиной к кирпичной стене, на которой были выбиты имена и даты.
