А сегодня Саймон Роубак умер.
Глория Ламарк и Кора Берстридж ненавидели друг друга. Не унаследовал ли сын эту ненависть от матери? Может, он приезжал утром на похороны, чтобы позлорадствовать? А может, это он убил Кору Берстридж?
„Аманда… ты можешь двигаться? Хоть немного?“
Слушал пьесу? Интересно какую? Сейчас четверть восьмого. Пьесы транслируют по каналу „Радио-4“, и в это время должны идти „Арчеры“.
Что, черт побери, происходит в этом доме?»
Внутренний голос кричал Гленну: немедленно арестуй этого человека! Но на каком, интересно, основании?
Кулак обрушился на Гленна из темноты с такой космической скоростью, что он даже не понял этого, пока не ударился спиной о косяк двери. Он упал на пол, оглушенный, потерявший ориентацию, словно нырнул в мутный пруд и теперь не мог найти берег.
Над ним промелькнула тень; Гленн протянул руку и инстинктивно ухватил что-то твердое – кожаную туфлю; он вцепился в нее со всей силой неистребимого инстинкта вышибалы – годы работы в ночном клубе не прошли даром! – и рванул ногу Томаса на себя, одновременно выкручивая ее. Пол сотрясся от удара упавшего тела, и теперь Гленн поднялся на колени. Словно в тумане, он увидел встававшего Томаса Ламарка: тот был уже не в комнате, а на лестничной площадке. Когда полицейский поднялся, Ламарк бросился на него; Гленн ощутил сокрушительный удар в солнечное сплетение, потом еще один – в челюсть, подбросивший его в воздух. Он упал на спину.
Гленн с грохотом ударился о пол, дыхание у него перехватило; он пролежал несколько секунд, хотя инстинкт кричал ему: немедленно вставай! Он каким-то образом нашел силы перекатиться на живот, потом приподнялся, помогая себе руками, готовый увернуться, нырнуть в сторону; его глаза искали врага, он пытался понять, откуда тот может появиться, как можно получить преимущество. Но Томас Ламарк исчез.
Гленн с трудом встал, прижал руку к лицу – ощущение было такое, что ему свернули челюсть. Потом он осторожно выглянул из двери на лестничную площадку. Куда подевался этот мерзавец?
Ник Гудвин, грохоча ботинками по ступеням, поднимался по лестнице.
Гленн опасливо вышел на площадку, прислушался. Сердце у него бешено колотилось. Здесь было с полдюжины дверей, и все закрытые; Ламарк мог скрыться за любой из них, а также спуститься вниз по лестнице или подняться вверх. А может, он решил дать деру?
Томас находился этажом выше, в спальне матери, перебирал в шкафу ее шелковые шарфы. Он знал: то, что он ищет, где-то здесь, в этом ящике. Глория Ламарк обычно держала эту штуку заряженной на всякий пожарный случай. Наконец Томас нашел пистолет, аккуратно завернутый в дорогой шелковый шарфик. Ощутил в руке привычную тяжесть.
Мать контрабандой привезла пистолет из Америки и, когда Томас был еще ребенком, несколько раз показывала ему, как правильно обращаться с оружием: учила снимать с предохранителя и прицеливаться. Она говорила, что, когда начнется ядерная война, пистолет может им понадобиться, чтобы в убежище не проникли посторонние.
Сейчас Томас преисполнился решимости воспользоваться пистолетом, чтобы не пустить в убежище полицейских.
– Ты его видел? – спросил Гленн.
Гудвин отрицательно покачал головой.
– Тогда осмотри заднюю часть дома, а я возьму на себя переднюю…
Гленн снял с пояса рацию и собрался уже нажать кнопку, но тут раздался резкий свист, словно мимо него пролетело какое-то насекомое, обдав его потоком воздуха. Потом он увидел испуганное выражение на лице Гудвина, увидел, как глаза его товарища вылезли из орбит, когда пуля, взметнув волосы Ника, вдребезги разнесла ему висок. Фонтан крови и осколков кости ударил в лицо Гленну, обжег его щеки и глаза, и одновременно он услышал оглушающий грохот выстрела.
Он упал на пол, перекатился на спину. Пуля впилась в полированную дубовую доску у самого его лица. Откатываясь в сторону, Гленн увидел на верху лестницы Ламарка с пистолетом в руке. Из дула вырвалось пламя, и в следующее мгновение Брэнсон почувствовал сильный удар в грудь.
Он понял, что тоже получил пулю, и теперь действовал автоматически. Боли Гленн не ощущал. Он знал одно: нужно поскорее убраться отсюда. Гудвин был убит, мертв – господи боже, вот бедняга. Прежде чем броситься головой вперед с лестницы, Гленн увидел еще одну вспышку выстрела, сгруппировался, закрыв голову руками, и покатился вниз по лестнице, считая ступеньки. Услышал сзади звук выстрела. Наконец оказался внизу.
Гленн дважды перекувырнулся на полу, поднялся на ноги и, не глядя ни вверх, ни назад, бросился вперед, в коридор, а по нему – в кухню. В дальнем конце была дверь во двор. Он побежал к ней, попытался открыть – она оказалась заперта, ключа в скважине не было.
Брэнсон в отчаянии ударил плечом в стекло, но какое там: закаленное стекло, его даже стулом не разобьешь. Он огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить ему щитом или оружием. И тут увидел Ламарка, бегущего по коридору. И еще он заметил открытую дверь, ведущую куда-то внутрь дома, может быть, в подвал. Не лучший вариант, но выбора не оставалось. Гленн перевернул кухонный стол, толкнул его так, чтобы тот оказался между ним и Ламарком, после чего, пригнувшись, бросился в открытую дверь и захлопнул ее за собой, услышав в тот же момент еще один выстрел.
Черт, с этой стороны ключа не оказалось.
Он кинулся вниз по кирпичным ступеням в спортивный зал. Пробежал по нему к единственному сооружению здесь – сауне, оглядывая на ходу спортивное оборудование: нельзя ли использовать что-нибудь в качестве прикрытия. Еще один хлопок – и пуля разодрала зеленый ковер перед ним. Беззвучно молясь, Гленн бросился на пол, снова сгруппировался, вкатился в открытую дверь сауны, с силой захлопнул ее за собой; от деревянной двери полетели щепки, несколько штук вонзились ему в лицо и тело.
«Неужели я сдохну в этой чертовой сауне?! Нет, Господи, пожалуйста, нет».
Перед его мысленным взором возникло лицо Сэмми. Потом Ари.
Теперь Гленн увидел кровь у себя на груди. А в следующую секунду заметил в полу открытый лаз: вниз уходила винтовая лестница. С ужасом понимая, что сам себя загоняет в ловушку, Брэнсон нашел силы спуститься по ступеням.
Когда Гленн добрался до самого низа, он уже тяжело дышал, хватая ртом воздух. Полный недобрых предчувствий, заглянул через открытую дверь в пустую камеру впереди, увидел вторую открытую дверь, которая вроде бы вела еще в одно помещение.
«Да что же это за место такое? Где тут можно спрятаться, черт возьми?»
Гленн опасливо поднял голову, ожидая в любую секунду услышать стук подошв, но наверху стояла тишина.
Гленн ждал, – может быть, появится тень, если Ламарк бесшумно идет на цыпочках. Но никакого движения не заметил.
Он огляделся: нет ли сюда второго входа. Дрожащими пальцами нажал кнопку на рации, но услышал только треск помех. Связи не было. Он снова посмотрел на свою окровавленную грудь. Вспомнил испуганно-удивленное выражение на лице Ника, когда пуля разнесла тому висок. Надо преодолеть шок, ведь если Гленн немедленно не возьмет себя в руки, то никакой надежды на спасение не останется.
