На полках стояло множество трехмерных пазлов-головоломок. Стены, белые, словно в больнице, были увешены современной живописью – картинами небольшого размера. Здесь были и замысловатые абстрактные полотна, некоторые с какой-то дьявольской аурой, и другие, повеселее, выполненные в ярко-синих тонах, – точь-в-точь такого же цвета был кафель в бассейне в Хокни.
«Интересно, – спрашивала себя Аманда, какие предметы обстановки отражают вкус Майкла, а какие – его покойной жены?»
Он сказал ей, что все пазлы собрал сам. А вот кто приобрел картины? Отчасти они ей даже нравились, поскольку интриговали, являя собой смесь контрастов, как и сам хозяин квартиры.
Аманде отчаянно хотелось узнать о Кейти побольше, но она интуитивно чувствовала, что лучше эту тему не поднимать. Во время их предыдущих встреч Майкл демонстрировал явное нежелание говорить о покойной жене. Наверное, до сих пор не мог примириться со своей потерей или чувствовал себя виноватым. Самое заметное место в комнате занимала фотография Кейти, стоявшая на полке симпатичного современного камина.
Аманда встала и с бокалом вина в руке подошла поближе. Внимательно вгляделась – цветной снимок в серебряной рамке. На Аманду с фотографии смотрела привлекательная блондинка с волосами до плеч; она сидела на красном мотоцикле, сдвинув на лоб солнцезащитные очки.
Аманда всмотрелась в ее лицо. Красивая женщина, но было в ней что-то такое… холодность, самомнение… чуть ли не жесткость.
Она вдруг призадумалась: «Интересно, чувствовали ли люди, которым суждено было умереть молодыми, что они обречены?»
Майкл только час назад принял душ, но весь уже раскраснелся, покрылся потом. В кухне, которая утром выглядела безупречно, теперь царил хаос.
«БОЖЕСТВЕННЫЙ ВКУС, ПРОСТО РАЙСКОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ!» – так и кричал заголовок кулинарной странички. Ниже было напечатано: «МОРСКИЕ ГРЕБЕШКИ НА ШАМПУРАХ ПОД ИЗЫСКАННЫМ БАЗИЛИКОВЫМ СОУСОМ».
Фотография готового блюда была заляпана бальзамическим уксусом, который Майкл случайно разлил. Несколько недель назад он выдрал из «Таймс» кулинарную страничку, и теперь она лежала перед ним на кухонном столе. Так, вроде все ингредиенты есть. Он снова перечитал рецепт.
И ощутил легкую панику.
Четыре больших свежих морских гребешка. Оливковое масло. Листья базилика. Четыре ломтика ветчины прошутто. Один зубчик чеснока. Один небольшой помидор. Бальзамический уксус. Смесь зелени и свежих трав. Белые и розовые лепестки роз. Два деревянных шампура.
На фотографии все смотрелось очень соблазнительно, однако воссоздать такую красоту невозможно. Ну просто не еда, а цветочная выставка в Челси. Даже его деревянные шампуры выглядели хуже, чем на снимке.
И как всегда, самое главное в рецепте не указали. Нужно запекать морские гребешки, уже завернув их в прошутто, или же ветчину следует добавить потом?
Он быстренько позвонил матери, которая была прекрасной кулинаркой, и тихим голосом, чтобы не услышала Аманда, спросил у нее совета. Мама ничего не знала про этот рецепт, но предположила, что нужно запечь гребешки отдельно, однако тут же передумала, а потом снова стала склоняться к первому варианту. Майкл пожалел, что вообще связался с гребешками. Надо было выбрать какое-нибудь проверенное блюдо – перцы с анчоусами или гаспачо с креветками.
Еще со студенческих времен Майкл вырезал из газет и журналов рецепты, покупал все необходимые ингредиенты и увлеченно экспериментировал. Однако в последние три года его энтузиазм пропал – готовить для себя одного было неинтересно. Пока была жива Кейти, вечером в субботу, если только они никуда не ходили, Майкл обычно готовил ужин сам. Они оба любили вкусно поесть.
После смерти жены Майкл по большей части перебивался на работе столовскими обедами, а дома разогревал в микроволновке полуфабрикаты из супермаркета.
Но теперь ему снова было для кого готовить, и он еще в среду начал обдумывать сегодняшнее меню. Было бы гораздо проще пригласить Аманду в ресторан, но он хотел показать ей себя с этой стороны – гордился своим кулинарным искусством.
Кто бы мог подумать, что у него вдруг сдадут нервы.
Он недавно прочел любопытную статью в «Вестнике психологии». Женщины значительно выше ценят мужчин, умеющих готовить, и считают их более сексуальными. Отголоски древних представлений, когда мужчина был добытчиком. Сквозь куцую камуфляжную сетку цивилизации проступают наши первобытные корни.
Майкл усмехнулся, представив, как бы отреагировала Аманда, если бы он встретил ее у дверей в набедренной повязке, размахивая деревянной дубинкой. Он натянул специальные матерчатые варежки и проверил ягнятину с розмарином под красносмородиновым соусом. Оладьи из картофеля с пастернаком, свежий горошек и сдобренное специями морковное пюре уже были готовы и стояли в подогревочном отсеке духовки.
Майкл на минутку заглянул в гостиную, посмотреть, как там его гостья.
Аманда стояла у камина, она все еще держала в руке фотографию Кейти и не слышала, как вошел Майкл. И вдруг почувствовала, что ее руку словно ухватили железными клещами, а фотографию резко вырвали.
– Не трогай ее вещи! – Тон Майкла был просто ледяным.
Аманда испуганно обернулась. И на какое-то мгновение испытала настоящий ужас, увидев его перекошенное от гнева лицо. Он продолжал больно сжимать ее руку.
Потом отпустил и аккуратно вернул фотографию на место.
Аманда с тревогой смотрела на него. А Майкл встал к ней лицом, словно защищая фотографию от посягательств гостьи, и улыбнулся ей вымученной улыбкой, его гнев прошел так же быстро, как и вспыхнул.
– Извини, – смущаясь, сказал он. – Я…
– Ничего. – Она проглотила комок в горле, неуверенно глядя на него. Но теперь он был спокоен, вернулся в нормальное состояние.
Майкл опустил голову.
– Прости меня, я виноват, просто у меня на этой почве бзик…
– Да ничего страшного, я не сержусь, – ответила она.
Майкл беспомощно посмотрел на Аманду, и она вдруг прониклась к нему сочувствием. Он казался совсем иным в непривычной домашней одежде: стоял перед ней в белом виниловом переднике с нарисованными на нем музыкальными нотами, в красной рубашке с открытым воротом и синих слаксах. Так он нравился ей больше – казался трогательно-беззащитным.
– Мне пора расстаться с прошлым, – пояснил Майкл. – Но это дьявольски трудно. – Он оглядел стены. – Иногда мне кажется, что я, черт побери, живу в каком-то мавзолее.
Заметив, что он переводит глаза с одной картины на другую, Аманда сказала:
– Симпатичные у тебя тут картины, мне нравятся.
– Их написала Кейти.
– Все?
– Те, что в этой комнате, – все. Она называла их «Коллекция настроений мозга». Может быть, так она воспринимала меня.
– Твоя жена была очень талантлива, – сказала Аманда, чувствуя, что ей очень далеко до покойной Кейти.
