Аманда нежными руками подняла его, поцеловала в губы, пробуя на вкус. Затем расстегнула его ремень, завела руки в трусы, почувствовала завитки его лобковых волос. Ей нравилось, как он дышит, когда она ласкает языком его сосок.
И тут она нащупала твердый камень.
Аманда вздрогнула от испуга, отдернула руку, словно ее ударило током, потом снова вернулась, не в силах поверить, что он может быть таким большим и твердым, словно скала. Это было устрашающе, немыслимо, но в то же время так замечательно. Это был Майкл. Держа в руках его, Аманда также держала и Майкла. Она отчаянно хотела его, но в то же время она… была не состоянии физически вместить это.
Желание жгло ее, как огонь.
Не выпуская его из рук, она опустилась на колени. Поцеловала пупок, ощупала языком контуры живота Майкла, а он тем временем медленными и плавными движениями гладил ее волосы. Она опускалась все ниже, вдыхала невероятный запах: теплого, животного пота, горячей кожи. Аманда стянула с него белые трусы-боксеры, потом медленно, бережно, с наслаждением поднесла эту громадную, невероятную скалу к губам. Облизнула влажную головку члена, потом еще раз, забираясь языком внутрь. Жидкость была сладковатой, с привкусом соли; она водила языком туда-сюда и по звукам, которые вырывались изо рта Майкла, по тому, как его пальцы впивались в ее плечи, по участившемуся дыханию понимала, что заводит его, и это ощущение пьянило ее. Он был весь в ее власти, полностью ей подчинен, и она услаждала и мучила Майкла, восторгаясь каждой секундой обладания им.
Она взяла его член в рот так глубоко, как только смогла.
«Бог мой, Майкл, как же ты громаден».
Она чуть сдавила ладонями его яички, почувствовав, как он откликнулся всем своим существом. До чего же прекрасное чувство – холодная, чувственная кожа, мягкие волоски; Аманда словно бы входила в новое пространство, плыла по неведомому каналу, путешествуя к какой-то далекой точке, которая была центром вселенной, центром всего времени, всего бытия.
Потом она поплыла по воздуху. Ее несли, укачивали руки Майкла, и вот она уже лежала на кровати, громадной кровати, чувствуя, как его руки снимают с нее туфли, а потом в ее чреве произошел еще один невероятный взрыв.
Аманда открыла глаза. Майкл лежал на кровати, обнаженный и такой волосатый, держал во рту пальцы ее ноги, мягко посасывал их губами, отчего по ее телу разливалось наслаждение, словно его касались складками шелка.
Потом его язык прошелся по ее голени. Попробовал на вкус кожу под коленкой, основание бедра и так двигался все выше, пока глубоко не вошел в нее.
Она сжала руками его голову, услышав какой-то далекий стон. А может быть, этот стон вырывался у нее самой, Аманда не знала, ей было все равно. Все бытие сосредоточилось в этом мгновении, за его пределами не существовало ничего – ни прошлого, ни будущего; ничто другое не имело значения – ни теперь, ни прежде, ни потом. Она находилась в полной власти дикого, первобытного существа, которое полностью обладало ею. Открыла на мгновение глаза и, словно в свете полыхнувшей молнии, увидела натюрморт с яблоками на стене, туалетный столик, еще одну картину (обнаженные мужчина и женщина прикасаются друг к другу), увидела задернутую штору, включенное бра над кроватью, а потом лицо Майкла внизу, у своего лобка.
Затем ее глаза вновь захлопнулись, волна наслаждения поднималась внутри, рвалась наружу, росла, набухала в ней, разрывала ее кожу, тело, мозг…
Теперь его лицо было над ней, а наслаждение стало еще сильнее, хотя и казалось, что это невозможно.
Он входил в нее. Она вбирала его в себя, вцепившись ногтями в его спину.
Майкл отчаянно пытался держаться, он пробовал сосредоточиться, вспомнить все, что знал на этот счет (не слишком многое, ибо он сроду не был особо выдающимся или таким уж опытным любовником), например: перенести тяжесть собственного тела на локти, входить медленно, постараться отвлечься, подумать о чем-нибудь скучном или страшном – о чем угодно, лишь бы продержаться, не обмякнуть еще несколько минут, чтобы доставить удовольствие Аманде. Ему отчаянно хотелось угодить ей, о себе Майкл не думал, во всяком случае в этот момент, он просто хотел сделать этот вечер особенным для нее.
«Я даже не вспомнил о презервативе.
И она ничего не сказала».
Их глаза встретились. Он вошел в нее еще глубже. Аманда улыбалась своей доверчивой улыбкой, и ее доверие придало Майклу силы, ничего подобного в его жизни еще не случалось: он мог сдержать себя, да, в самом деле мог!
Она принимала его в себя. Его скалу. Этого огромного, невероятного змея-зверя, который двигался в ней, распространяя вокруг себя огромные волны наслаждения, уходившие далеко за пределы ее физического тела и глубоко проникавшие в ее душу. Это волшебный сон, ничто не может приносить такое наслаждение, она наверняка спит, это было…
«О-Майкл-о-Майкл-обожаемый-Майкл!»
Он входил в нее все глубже. Эта его штука, та, которую она не могла… не могла принять в себя еще глубже… она стала теперь ядром ее тела, вокруг которого существовало все остальное.
И теперь она и этот человек-зверь, Майкл, сплелись воедино, они вместе летели куда-то далеко, оторвавшись от поверхности Земли, и сила притяжения больше на них не действовала, они неслись сквозь темноту и звезды, и в них обоих горел костер, полыхал все ярче и сильнее. Все новые и новые волны наслаждения захлестывали ее существо, и казалось, что это будет длиться вечно.
А потом бомба взорвалась внутри Аманды, а несколько секунд спустя – и внутри Майкла. Ее, кричащую от наслаждения, повлекло в какую-то темную, черную дыру, в невероятный, бесконечный водоворот.
Аманда лежала, потрясенная. Не могла поверить, что ей было так хорошо, а он все еще оставался на ней и в ней, по-прежнему твердый, как скала. Прошла минута, может быть, две, прежде чем дар речи вернулся к ним обоим.
33
«Восточный массаж – спросить Вики!»
«Желаете, чтобы вас наказали? Спросить мисс Хлыст!»
«Если вам нужен по-настоящему чувственный массаж, звоните Карле!»
«Женщина мечты! Позвольте очаровательной Дивайне удовлетворить все ваши прихоти!»
Томас Ламарк набрал указанный на визитке номер через двадцать минут после того, как покинул свой наблюдательный пост у дома Майкла Теннента. Он сомневался, поскольку никогда прежде этого не делал. Ответила женщина. Говорила она бесстрастным голосом, но Томас надеялся, что сумеет заставить ее изменить тон.
– Дивайна? Я по объявлению.
– Где вы взяли мой телефон? – настороженно спросила она.
– В телефонной будке. В начале Эрлз-Корт-роуд.
– Хотите договориться о встрече?
– Вы сейчас свободны?
– У меня есть час, если вы приедете немедленно.
– Какого цвета у вас волосы?
