39
27 июля 1997 года, воскресенье
У Аманды Кэпстик была собака по кличке Олли.
Как мило.
На ее сайте есть цветная фотография Олли. Коричневый кокер-спаниель, высунув язык, сидит на галечном берегу.
Наверное, собака там нагадила, и какой-нибудь восьмилетний ребенок сунул в дерьмо пальцы, а потом потер глаза и заразился: есть такие паразиты, которые поражают сетчатку, вызывают ее воспаление, отслоение, слепоту.
Но Аманду Кэпстик это не волнует. Вряд ли женщина, которая ложится под доктора Майкла Теннента, станет беспокоиться о том, что слепнут дети.
Несколько слов мудрости для тебя, доктор Теннент. От поэта, который принципиально не использовал заглавные буквы
[13]:
береги любовь чуть больше,
чем все прочее на свете.
Я полагаю, ты недоумеваешь: почему я беспокоюсь о твоем благополучии, доктор Теннент? С какой стати я озабочен твоими отношениями с женщиной, которая вывешивает в Интернете фотографии своей мертвой собаки?
Si vis pacem, para bellum. Хочешь мира – готовься к войне.
Будучи врачом, ты должен знать латынь. Это слова Юлия Цезаря. Ты готов к войне, доктор Майкл Теннент?
Юлий Цезарь во время завоевания Франции убил два миллиона галлов. Сегодня он почитается как великий правитель. Тебе это что-нибудь говорит о человечестве, доктор Теннент? Это помогает тебе понять состояние человеческого разума? Черпаешь ли ты из резервуара такого знания, когда общаешься со своими пациентами? А как насчет моей матери? Помнишь, как ты потом позвонил ей и наговорил сообщение на автоответчик?
«Боюсь, что я расстроил вас сегодня утром. Нам необходимо поговорить».
Боюсь, что я тоже расстрою тебя, доктор Майкл Теннент. И поможет мне в этом кнопка – такая, наподобие обычной канцелярской, но несколько усовершенствованная.
Несколько дней назад я пообещал рассказать о кнопке. На самом деле все очень просто. Разумеется, любой врач слышал про кураре. Гвианский яд, кураре, содержит алкалоид курарин. Южноамериканские индейцы получают его из коры дерева, которое растет в дождевых лесах; они втирают его в наконечники стрел, и яд этот мгновенно парализует жертву. Когда дыхательные мышцы слабеют, мы видим первые признаки синюшности – результат кислородного голодания. Несчастный может выдохнуть, но не способен вдохнуть. А затем наступает полная асфиксия.
Я узнал, что в мире природы есть свое изящество. Математические уравнения, естественный баланс. В особенности изящны теорема Гёделя и теорема Пифагора. Каждая наука осуществляет изящные эксперименты, находит изящные решения. Я изготовил специальную кнопку: срезал иголку обычного шприца на четверть дюйма от кончика и приделал к ней крохотную резиновую грушу.
Ну а теперь остается только прикрепить кнопку к ладони слабым клеем и заполнить грушу кураре.
Что может быть более естественным, чем обменяться с жертвой рукопожатием?
Если дозу тщательно выверить и ввести яд подкожно, то дыхательные мышцы будут поражены в незначительной мере. Но на всякий случай, как я уже делал это прежде, я возьму с собой в белый фургон портативный сердечно-легочный реаниматор. Вовсе ни к чему понапрасну тратить ценное время на ручную кардиопульмональную поддержку жизненных функций.
Я должен быть настороже. В конечном счете речь ведь идет о человеческой жизни.
Если смерть наступит слишком быстро, это станет большой трагедией.
40
Длинное одноэтажное здание, отделанное серой декоративной штукатуркой; крытая автостоянка и подъездная дорожка, достаточно широкая, чтобы по ней проехали карета «скорой помощи» или небольшой грузовик. Открытые чугунные ворота меж двух столбов и асфальтированная парковка отделяют это здание от дорожной развязки, бесконечный поток машин движется мимо мрачного викторианского виадука и супермаркета «Сейнсбери». Возле одного из кирпичных столбов выцветшая табличка с безрадостной надписью: «Морг Брайтона и Хоува».
Дождь добавляет картине мрачных красок, но даже в самый солнечный день это место выглядит жутко.
Гленн Брэнсон никогда не боялся призраков, он считал, что бояться надо не мертвых, а живых. Обычно детектив-констебль вполне нормально реагировал на трупы, но сегодня на стальном столе в свете четырех мощных ламп дневного света лежал не обычный труп.
Возможно, при жизни Кора Берстридж и тосковала по ослепительному свету прожекторов, но эти яркие лампы, свисающие с высокого потолка на массивных цепях, оказывали ей плохую услугу. Пребывание в этом холодном помещении с его дренажными стоками и облицованными серой плиткой стенами, с ярко-красными крышками на розетках и раковинами из нержавеющей стали, со вспомогательными столами, на которых лежали различные хирургические инструменты и электрическая циркульная пила, само по себе было для нее слишком сильным унижением.
На другом вспомогательном столе были разложены документы, несколько бланков, включая и стандартную форму, которую Гленн заполнил в квартире Коры Берстридж.
Гленн чувствовал себя паршиво. Сглатывая комок в горле, он отчаянно пытался совладать с запахом, который был хуже вони из канализационного стока; желудок вел себя так, будто в нем взбалтывали цемент. Гленн старался смотреть куда угодно, только не на труп. Гример из похоронной конторы, веселая полная женщина лет сорока пяти, только что закончила набивать черепную коробку Коры Берстридж нарезанной бумагой, а теперь прилаживала на место срезанный затылок.
Он поморщился и посмотрел на помощника коронера Элеонору Уиллоу, приятную женщину лет тридцати пяти. Аккуратные черные волосы, элегантный серый костюм и жемчужные сережки. Она чуть заметно улыбнулась Гленну. Он посмотрел на два других – пустых – стола из нержавеющей стали.
На дальней стене висела доска наподобие школьной, разграфленная на колонки: «мозг», «легкие», «сердце», «печень», «почки», «селезенка». Перед доской располагалось несколько электронных весов. Патологоанатом Найджел Черч стоял, повернувшись к ним спиной, и озвучивал результаты вскрытия в диктофон, который держал облаченной в резиновую перчатку рукой.
– Петехиальное кровоизлияние в белки глаз, – говорил он. – Вполне характерное явление, сопровождающее удушье.
Гленн всегда считал, что Черч слишком красив для такой мрачной профессии. Сегодня патологоанатом походил на актера, исполняющего роль: моложавое лицо, рыжеватые кудрявые волосы, голубой хирургический костюм, из-под которого видны щеголеватые ботинки. При других обстоятельствах он мог бы стать прекрасным партнером для Коры Берстридж.
