Потребность помочиться стала такой настоятельной, что заглушила все прочие мысли. Аманда пыталась отвлечься, но уже через минуту желание усилилось стократ. Очередной приступ вызвал у нее такую боль, что по щеке скатилась слеза. Она встала, прислонилась спиной к стене и скрестила ноги; ее трясло, она потела, внутренности у нее закручивались, словно кто-то завязывал их жгутом.
Наконец позыв прошел. Можно передохнуть несколько минут.
«Если бы я лежала в больнице, парализованная, слепая, то мне бы поставили катетер».
Она снова позвала на помощь. Но тут мочевой пузырь вновь напомнил о себе, разом заставив девушку забыть обо всем.
«Туалет. Господи. Здесь должен быть туалет.
Найди туалет, а потом уже сможешь мыслить яснее».
Левая рука у нее дьявольски болела после падения. Правой она начала ощупывать стену.
«Методично. Ты должна действовать методично».
Дюйм за дюймом, снизу доверху. Она начала от пола, а потом поднималась вверх – сколько хватало роста. Холодный, ровный камень.
«Но ведь как-то же я попала сюда? Значит, тут должен быть выход».
Безумные мысли мелькали в ее голове. Не имеет ли к этому отношения Майкл Теннент? Или Брайан? Что за человек подошел к ней на лестнице и пожал руку?
Аманда споткнулась, потеряла стену, попыталась вновь ее найти. Взмахнула руками, в очередной раз упала, испуганно вскрикнула, сильно ударившись о каменный пол. Ее лицо ощутило матрас, влажный, заплесневелый, пахнущий временем. Она принялась ощупывать пол дюйм за дюймом в поисках сумочки. Не нашла.
«Господи, кто-нибудь, помогите мне!»
Снова поднялась на колени. Выпрямилась. Успокоилась. Глубоко вздохнула. Встала ровно, стараясь не пошатываться, мелкими шажками подошла к стене.
Ее руки продолжили ощупывать ровную поверхность. Аманда пыталась убедить себя, что видит один из по-настоящему страшных снов, когда ты оказываешься заживо замурованным в склепе или хочешь убежать от убийцы, а ноги тебя не слушаются.
Но боль в мочевом пузыре ясно говорила ей: нет, это не сон. Она не спала.
Аманда снова прижалась спиной к стене и скрестила ноги, яростно ругаясь сквозь сжатые зубы.
«Я не описаюсь. Я не стану мочиться на пол.
Нет, ни за что не стану».
54
– Вы знаете про птиц-шалашников, доктор Теннент? Вас интересует орнитология?
Под окном опять стрекотала газонокосилка. Всю обратную дорогу из Хэмпстеда Майклу пришлось продираться через пробки, что никак не способствовало успокоению нервов. А теперь еще этот доктор Теренс Гоуэл: ишь, развалился на диване в своем кремовом льняном костюме и туфлях на плоской подошве.
Ну и пациент попался. Каждый раз, когда Майкл задавал Гоуэлу вопрос, тот отвечал ему вопросом. Майкл снял пиджак, но пот все равно тек с него ручьем. В кабинете стояла гнетущая жара, которую слегка смягчал запах скошенной травы, однако теперь его перебивал терпкий аромат одеколона посетителя.
– Про птиц-шалашников? Нет, впервые слышу. А что, орнитология входит в круг ваших интересов?
Треск газонокосилки становился все громче. Майкл отхлебнул немного воды, заглянул в историю болезни американца. Тот задал очередной вопрос:
– А как вы определяете интересы, доктор Теннент? В какой момент знание превращается в интерес?
– И в какой же, по вашему мнению?
Гоуэл положил руки на подушки по обе стороны от себя, откинулся на спинку и настороженно уставился в потолок.
– Ptilonorhynchus violaceus. – Он посмотрел на Майкла и, видя недоумение врача, добавил: – Атласный шалашник. Вы слышали про такую птицу?
– К сожалению, нет.
– Шалашник смешивает пигменты ягод и древесного угля. Строит шалаш, словно дом, крытый соломой, – высотой в девять футов, с несколькими комнатами. Он каждый день чистит лужайку вокруг и украшает свое жилище мертвыми насекомыми и свежими цветами. Потом он сооружает дорожку из палочек, ведущую к его дому, делает кисточку из волокон растений и раскрашивает дорожку краской собственного изготовления. Это единственное живое существо в мире, кроме человека, которое пользуется орудиями труда и украшает свой дом. Этим невозможно не восхищаться, правда, доктор Теннент?
– Да, – сдержанно сказал Майкл, все еще не понимая, к чему клонит пациент. Он ждал продолжения.
Доктор Гоуэл снова уставился в потолок. Майкл посмотрел в свои записи. В прошлый раз Гоуэл говорил с ним про призмы, объяснял, почему мерцают звезды. Похоже, ему нравилось беседовать на отвлеченные темы. Майклу приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы сосредоточиться. «Аманда, – думал он. – Аманда, где ты, любовь моя? Где ты?»
– Вы осведомлены в орнитологии, доктор Теннент?
– Вы только что уже спрашивали меня об этом. Нет, к сожалению, я не разбираюсь в орнитологии.
– Не думаю, что я вас уже спрашивал, – возразил пациент.
Майкл сделал запись в истории болезни. У Теренса Гоуэла, видимо, случаются провалы в памяти. Срабатывает защитный механизм.
Томас Ламарк смотрел на врача.
«У тебя сегодня не самый лучший день, доктор Майкл Теннент, верно? Ты небось думаешь, что перед тобой психопат с вывихнутыми мозгами, который забывает, что говорил минуту назад. Ты ждешь не дождешься окончания приема. Тебе не дают покоя мысли об этой твоей телке, Аманде Кэпстик. И у тебя есть все основания беспокоиться за нее. Очень сильно беспокоиться, просто сходить с ума.
Погоди, это пока цветочки. То ли еще будет».
– Вы знали, что многие виды птиц находят себе пару на всю жизнь? – спросил доктор Гоуэл.
Майкл ответил не сразу, надеясь, что пациент продолжит свою мысль. Но тот молчал.
– Нет, не знал.
– Если они теряют пару, то начинают чахнуть и вскоре умирают.
Теперь он не сводил с собеседника глаз.
Майкл вспомнил, что во время прошлого разговора Гоуэл поднял тему автокатастроф. Он еще подумал тогда: уж не известно ли этому типу про Кейти? Теперь Майкл снова призадумался. Нет, решил он, вряд ли доктор Гоуэл в курсе его жизни.
А тот задал следующий вопрос:
– Как вы считаете, доктор Теннент, степень скорби шалашника-самца будет зависеть от того, как именно умерла его самка?
Вспомнив ахиллесову пяту Гоуэла – его родителей, – Майкл ответил:
– Боюсь, я не обладаю достаточными познаниями в этой области, чтобы делать какие-либо заключения. Давайте лучше поговорим о вас. Вы пришли ко мне, потому что страдаете от депрессии. В прошлый раз мы не очень продвинулись. Я бы хотел побольше узнать о вас. Пожалуйста, расскажите мне вкратце историю своей жизни.
– Сначала я бы хотел спросить вас кое о чем, доктор Теннент. О том, что беспокоит меня.
