Она продолжала двигаться вперед вдоль другой гладкой стены, нащупывая путь в темноте. И вдруг, несмотря на короткие осторожные шаги, ее ноги наткнулись на что-то твердое, выбившее из-под них почву, а ладони потеряли контакт со стеной. Девушка споткнулась, взмахнула руками и упала лицом вперед на что-то твердое, неровное.
– Извините, – сказала Аманда. – Извините, я…
Но неровная неподатливая масса под ней осталась неподвижной. Ее рука прикоснулась к чему-то мягкому. Мягкому и в то же время огрубевшему.
Вонь химического вещества стала невыносимой.
Шерсть! Ее пробрала дрожь. Она упала на мертвое животное. Аманда убрала руку, но наткнулась на что-то холодное, на ощупь напоминающее резину. Теперь сомнений не оставалось.
Это было человеческое лицо.
Она взвизгнула, отдернула руку, отпрянула, отчаянно бросилась на поиски прохода, чтобы вернуться обратно; теперь она поняла, что это был за запах. Ей вспомнились школьные уроки биологии. Так вонял состав, в котором хранили мертвых лягушек и других животных.
Формалин.
И тут она упала на второе тело.
Темнота огласилась отчаянным криком девушки.
Но в ответ Аманда по-прежнему не услышала ничего.
Охваченная неизъяснимым ужасом, она почувствовала теплую струйку между ног. Но теперь это ее уже не волновало.
56
Непосредственный начальник Гленна Брэнсона, детектив-сержант Билл Дигби, занимал маленький кабинет напротив комнаты констеблей в полицейском отделении Хоува.
Во вторник в середине дня он пребывал в паршивом настроении.
Дигби был человеком спокойным и серьезным. Дородный, с узкими, на военный манер, усами и вьющимися черными волосами, он казался старомодным по сравнению с некоторыми молодыми полицейскими, энергичными и активными. И вел себя Билл Дигби тоже на старомодный манер: демонстрировал уравновешенность, редко паниковал, почти никогда не спешил, за исключением разве тех случаев – их было около десятка в год, – когда его вызывали на место убийства. Вот тогда он начинал действовать совсем с другой скоростью. Дигби, подобно большинству полицейских, проявлял к убийствам не меньший интерес, чем и простые граждане, обыватели. Да, он со временем заматерел, но равнодушным при этом не стал.
Из-за медлительности некоторые считали Билла Дигби не слишком далеким, но так думали только те, кто плохо его знал. Он увлекался игрой в скребл и не раз побеждал на региональных соревнованиях. В работе Дигби был так же кропотлив и методичен, как и в игре. Прежде чем сделать очередной ход, он тщательно все обдумывал и анализировал возможные последствия.
Детектив-сержант оттрубил в полиции двадцать пять лет. В него стреляли, на него бросались с ножом, он получал взбучки от начальства за нарушение процессуальных норм при задержании грабителя. А как-то раз родственники одного бандита, которого Дигби засадил на двенадцать лет за вооруженный грабеж, забросили ему в окно гостиной кирпич с привязанной к нему дохлой кошкой.
Но Дигби стойко все выносил. Полицейским неизбежно приходится принимать решения жесткие и подчас несправедливые. Информация обо всех происшествиях в графстве, требующих вмешательства полиции, появлялась на экране его компьютера; в обычный день новые уведомления поступали каждые шестьдесят секунд. За прошлый год таких сообщений было почти пятьсот тысяч.
В основном речь шла о незначительных нарушениях. И поскольку ресурсы полиции были ограниченны, начальству приходилось постоянно решать, чем именно заняться, а что оставить без внимания. О работе полиции судят по результатам. По статистике. Сколько преступников отдано под суд. Сколько вынесено обвинительных приговоров. Насколько улучшилось качество жизни общества. Сколько побед одержано в войне с преступностью. А уж какие именно дела расследовать – это вы, ребята, выбирайте сами. «Очень мило, – думал иногда Дигби, пребывая в раздражении. – А если выбрать невозможно? Это все равно как если бы тебе предложили на выбор: остановить айсберг или научиться ходить по воде».
В основном приходилось заниматься всякой ерундой: кражи, драки, мошенничество. Но иногда попадалось и что-нибудь стоящее. И если тебе удавалось распутать серьезное дело, можно было рассчитывать на повышение по службе. Не говоря уже о том, что ты приносил значительную пользу обществу.
И операция «Скит» была в этом отношении весьма перспективной. Старший инспектор Гейлор, непосредственный начальник Дигби, предоставил ему полную свободу действий. Босс так доверял своему подчиненному, что даже не назначил ему куратора.
Используя информаторов, связь с которыми обеспечивал Майк Харрис, сослуживец Гленна, Билл Дигби три года собирал материалы на сеть наркоторговцев, ввозивших кокаин через местный коммерческий порт Шорхэм. По вечерам наркотики в водонепроницаемой упаковке, снабженные грузилом и низкочастотными маячками (такие прикрепляют к мячам для гольфа на случай их потери), сбрасывали за борт, а потом ныряльщики так же в темноте отыскивали их.
Эту схему разработал валлиец Там Хайуэлл, известный в округе педофил, редкая скотина. Дигби отдавал должное его уму, однако ставил Тама в самый низ социально-пищевой цепочки, куда-то между солитером и слизевиком. Только Хайуэлл был еще более противным.
Четыре недели назад в рамках операции «Скит» была четко, как по нотам, проведена утренняя облава, в ходе которой удалось накрыть всю сеть. У Дигби имелось достаточно материалов на Тама Хайуэлла, чтобы заставить того расколоться. Выбор у парня был невелик: либо он выложит все начистоту насчет махинаций с наркотиками, либо его будут судить за растление малолетних. А всем известно, как уголовники в тюрьмах относятся к педофилам.
Однако, несмотря на все просьбы Дигби, хитрожопый адвокат убедил мягкотелого судью отпустить его подзащитного под залог. И вот вам результат: в прошлое воскресенье, утром, один из соседей сообщил о невыносимом запахе, исходившем из дома, где в одиночестве проживал Хайуэлл. Полицейские обнаружили окровавленный труп педофила. Его зарубили мачете, изо рта вырезали язык, а вместо него засунули туда гениталии.
И сейчас детектив-сержант разглядывал фотографии с места преступления и размышлял, насколько труднее теперь будет засадить в тюрьму остальных наркоторговцев.
Дигби поднял голову, услышав стук в дверь. Прежде чем он успел ответить, дверь открылась, и в его кабинет заглянул констебль Гленн Брэнсон.
– Есть минутка, сержант?
Дигби жестом пригласил его войти, и Гленн уселся на стул в тесном кабинете перед скромным столом начальника, потом подался вперед и с любопытством посмотрел на фотографии.
– Никак Тамми Хайуэлл?
– Он самый. – Дигби иронически хмыкнул, потому что, несмотря на рвущийся наружу гнев, не смог удержаться от шуточки: – Я всегда говорил, что у этого парня хер вместо головы.
Гленн подавил в себе желание ответить остротой того же пошиба. Он откинулся на стуле и спросил:
