– Верно.
Жюли покачала головой:
– В таком случае он легко мог попасть в воздух.
– И человек обязательно умрет, если вдохнет его? – спросил Гамаш и сразу же увидел озабоченность на лице Жюли.
Она перевела взгляд с Гамаша на Бовуара и обратно:
– Кто-то из вас вдохнул?
– Нет, – успокаивающе сказал Гамаш. – Но если бы вдохнули, что тогда? Умерли бы?
– Не исключено. Одна из шалостей судьбы. Не все шахтеры, работавшие на добыче асбеста, умирали от легочных болезней. А люди, сталкивавшиеся с асбестом лишь случайно, иногда заболевали.
– Сколько нужно вдохнуть, чтобы получить смертельную дозу? – спросил Бовуар.
– И опять-таки нет точного ответа. Извините за неопределенность, но, если я не ошибаюсь, некоторые шахтеры всю жизнь дышали асбестовой пылью и не умирали, а другим достаточно было одного вдоха, чтобы развилась смертельная болезнь. Все зависит от состояния человека и от характера волокон.
– Но теоретически может подействовать и малая доза, – сказал Бовуар. – И при разовом воздействии.
– Да, – ответила Жюли, – но это было бы крайним невезением. Хотя и такое возможно.
– Если асбест использовался в качестве изоляционного материала в художественной галерее, а потом его удалили, могла какая-то часть осесть на холстах? – спросил Гамаш.
– Я полагаю, что люди, удалявшие асбест, должны были предварительно вынести картины. С асбестом работают специально подготовленные люди. Его нельзя просто взять и содрать.
– А если картины не были вынесены? – спросил Гамаш.
Жюли внимательно посмотрела на этого крупного человека:
– Если вы хотите получить четкие ответы, то задавайте четкие вопросы.
Гамаш чуть приподнял брови и улыбнулся:
– Да, я понимаю, четкий вопрос способствует разъяснению ситуации. В контейнере, в котором обнаружился асбест, возможно, находилась свернутая в рулон картина. Или чистый холст. Одно или другое. Мог асбест прилипнуть к холсту, а потом отпасть от него?
Жюли на мгновение задумалась.
– Вообще-то, холст очень хороший разносчик асбеста. Холст представляет собой мелкое плетение. Волокна асбеста цепляются за него.
– А если на холсте написана картина? Волокна асбеста будут цепляться к краске? – спросила Клара.
– В меньшей мере. А вот пустой холст…
– Да?
– Ну, я не художник…
– Зато я художник, – сказала Клара.
Жюли повернулась к ней:
– Если вы получили холст, свернутый в рулон, что вы будете с ним делать?
– Я его разверну, растяну. Прикреплю к деревянной раме, чтобы на нем писать.
Жюли кивнула:
– То есть будете манипулировать с ним.
– Конечно. – У Клары расширились глаза. – И в результате манипуляций асбестовая пыль попадет в воздух.
Жюли кивнула:
– А поскольку вы находитесь рядом, велика вероятность того, что вы ее вдохнете. Но это еще не все.
– Мазки кистью, – сказала Клара, догадавшись, к чему клонит молодая учительница.
– Делая мазок, вы стряхиваете асбестовую пыль с холста. Идеальный способ насытить пылью воздух.
– И опять же художник находится рядом, и велика вероятность того, что он ее вдохнет.
– Да, он от холста ближе чем на расстоянии вытянутой руки, – подтвердила Жюли.
Они обдумали то, что было сказано.
– А если на свернутом холсте уже есть картина, асбестовая пыль прилипнет к ней? – спросила Клара.
– В гораздо меньшей степени, как я уже говорила. Она будет соскальзывать с краски. Ей нужно за что-то цепляться.
– Например, за заднюю сторону холста, – сказала Мирна, и все посмотрели на нее. – Краска нанесена на лицевую часть, а задняя остается в своем исходном виде, верно? А значит, как вы говорите, пыли есть за что зацепиться.
Жюли согласно кивнула:
– Да. Когда вы будете разворачивать картину, асбест попадет в воздух.
– Но возможен и худший вариант, – сказала Клара. – Картину нужно не только развернуть, ее нужно еще закрепить на раме. Я делала это много раз. Покупала на блошином рынке дешевенькую старую картину без рамы. Просто свернутую. Ее нужно прикреплять к деревянной раме.
– И если на заднике асбестовая пыль… – начала Мирна.
– Она будет везде, – ответила Жюли. – На руках, на одежде. В воздухе.
– Вдыхай на здоровье, – сказала Мирна.
Жюли оглядела их. Ее энтузиазм немного поубавился, по мере того как в голову начали закрадываться подозрения.
– Сколько времени пройдет, прежде чем человек заболеет? – спросила Мирна.
– Это зависит от степени загрязнения. Как я уже говорила, может и обойтись, – ответила Жюли настороженно. – Но в большинстве случаев проходят годы, десятилетия, прежде чем асбест становится смертельно опасным.
Она оглядела их мрачные лица.
– К чему все это? Вы же не собираетесь кого-то травить асбестом?
– А если бы собирались? – спросил Гамаш.
– Тогда вы были бы убийцами. – Она побледнела, и Гамаш поспешил развеять ее тревогу.
Они не планируют никого убивать. Как раз наоборот.
– Вы пытаетесь предотвратить убийство? – недоверчиво спросила она. Переводя взгляд с одного лица на другое, она остановилась на Гамаше. – Но если речь идет об асбесте, то вы, вероятно, опоздали. Человек, которого вы хотите спасти, уже убит. Только еще не умер.
С этими словами она покинула их.
Арман наблюдал за тем, как она шла, старясь не потерять равновесие при усиливающейся качке. Чем-то она напомнила ему чаек.
И Гамаш знал, что если она им помогла, то они ей – нет.
Жюли больше не была такой жизнерадостной и румяной, как в начале разговора. Общение с ними не пошло ей на пользу.
Четверо друзей отправились на прогулку по палубе, чтобы переварить информацию, полученную от молодой учительницы. Они кругами ходили по кораблю, который шел все дальше и дальше вдоль побережья. Время от времени им приходилось хвататься за поручни, когда «Морской волк» попадал на особо высокую волну. Ветер усилился, волны стали выше и иногда перехлестывали через борт, отчего палуба сделалась скользкой.
– В тех тубусах почти наверняка находились картины, – сказал Гамаш. – Картины Ноу Мана.
– Но зачем кому-то понадобилось загрязнять их асбестом? – спросила Клара. – Кто его туда насыпал?
– И для чего? – добавила Мирна.
Они шли молча, погрузившись в размышления.
