Мысленно собравшись с силами, он повернулся лицом к Хлое и ее сыну. Они стояли рядом: Хлоя – со спокойным выражением лица, а Гриффин – с двумя бокалами бренди и с чуть заметной сочувственной улыбкой на лице. Казалось, внешне мать и сын выглядели непохожими друг на друга, но если приглядеться, то можно было обнаружить сходство в форме твердого подбородка, высоких скул и в ясном открытом взгляде. И, несмотря на свой гнев, Доминик не мог сдержать чувства радости, оттого что Хлоя и Гриффин, наконец, воссоединились.
– Полагаю, – сказал он, – что-то случилось в Камберуэлле, если вы оба отважились на такой безумный поступок?
Хлоя поджала губы, явно недовольная его оценкой, однако кивнула на Гриффина, который подробно рассказал о событиях этого дня.
– Я думаю, – сказал Гриффин, заканчивая рассказ, – это моя вездесущая жена отправила вам сообщение о нашем местонахождении?
– Да, и вы должны быть благодарны ей за это. Бог знает, что могло бы случиться, если бы я не прибыл вовремя.
– Я уверена, что мистер Кэмпворт и я достигли бы определенной договоренности, – сказала Хлоя. – Очень хорошо, что ты приехал, Доминик, но в этом не было необходимости.
Судя по ее тону, было ясно, что она вовсе не считала его вмешательство благом.
– О боже, женщина! – наконец не выдержал Доминик. – Ты сошла с ума? Я могу понять, что надо было как-то воздействовать на Кэмпворта, но ты не должна была отправляться на встречу с ним. Не было необходимости подвергать себя смертельной опасности. Это мое дело заниматься людьми, подобными Кэмпворту, а не твое.
Хлоя уперла руки в бока, сердито глядя на него.
– Я не согласна. Ты считаешь, что оказываешь мне услугу своим вмешательством в мою работу, но я уверяю тебя – это не тот случай.
– Я не вмешиваюсь в твою работу. Я стараюсь сохранить твою жизнь! – крикнул Доминик.
Глаза Хлои расширились. Он редко терял выдержку и никогда не кричал на нее. Однако возвращение Хлои в его жизнь нарушило его душевное равновесие. Иногда он просто не узнавал сам себя.
Хлоя восстановилась от потрясения и подошла к нему. Она ткнула указательным пальцем в его грудь.
– Теперь ты послушай меня, Доминик Хантер. Я достаточно тебя слушала…
– Ради бога, – прервал ее Гриффин. – Замолчите вы оба когда-нибудь? Вы хуже скандальных детей. – Он взял Хлою под локоть и направил ее к одному из кресел перед письменным столом Доминика. Сядь, пожалуйста, мать, – строго сказал он.
К большому удивлению Доминика и самой Хлои, как он подозревал, она послушалась его.
Затем Гриффин устремил свой сердитый взгляд на Доминика.
– Займите другое кресло, Доминик.
Доминик хотел отказаться, чтобы посмотреть, как среагирует Гриффин, затем пожал плечами и сел в кресло рядом с Хлоей. Любопытство одержало верх над гневом.
Молодой человек встал между ними, скрестив руки на груди и глядя неодобрительно. Как обычно, Гриффин в своей черной одежде и с длинными темными волосами выглядел скорее как разбойник с большой дороги, чем джентльмен. Однако невольный протеже Доминика проделал долгий путь, чтобы изгнать из себя демонов и вернуться к праведной жизни. У Доминика никогда не было сына, и Гриффин был ему как родной. Он испытывал к нему чувство, сходное с отцовской гордостью и любовью.
Такое проявление чувств привело бы в смятение Гриффина. Тем не менее Доминик намеревался сделать все возможное, чтобы позаботиться о Хлое и ее семье.
Гриффин недовольно покачал головой.
– Вы ходите вокруг друг друга уже свыше месяца, так что Юстине и мне трудно находиться с вами в одной комнате. Вы чертовски осторожны друг с другом, как будто никто не знает, что когда-то вы были лучшими друзьями. А теперь вы ведете себя как вежливые незнакомцы. Я не знаю, какая проблема у Доминика, но ты, мать, слишком долго упиваешься чувством своей вины.
Плечи Хлои приподнялись до ушей.
– Я не представляю, о чем ты говоришь.
Гриффин сардонически усмехнулся.
– Мать, ты настолько открыта, что просто смешно. Редкий день проходит без того, чтобы ты не извинялась передо мной за свои прошлые ошибки. Да, ты ошиблась. Мы все считаем, что было в высшей степени глупо скрываться столько лет. Но мы знаем, почему ты так поступила. – Он посмотрел на Доминика. – Не правда ли?
Доминик встретился с вызывающим взглядом Гриффина, и в этот момент все его предположения и спутанные чувства относительно Хлои внезапно приобрели ошеломляющую ясность.
– Да, знаем, – ответил он. – Твоя мать уже наказала себя за свое прошлое, за тот позор, который она принесла своей семье и своему имени. Лишив себя общества тех, кого любила, она надеялась очиститься от мнимых грехов.
– Они не были мнимыми, – произнесла Хлоя сдавленным голосом. Когда она повернулась в кресле и посмотрела на Доминика, печаль в ее глазах вызвала у него желание заплакать. – Этот позор убил моего отца и принес вред тебе, Доминик. Как могла я забыть ущерб, который причинила Гриффину, оставив его?
Доминик взял ее тонкие пальцы.
– Любовь моя, ты была невинной девочкой, которую обманул тот, кто хорошо знал, что делал. Тебе нечего стыдится. Это вина Камберленда.
Хлоя, как ребенок, вытирала щеки от слез свободной рукой.
– Ты предупреждал меня о нем. Мне следовало послушаться тебя.
– Я вырос рядом с этой сволочью, Хлоя. Я знал его лучше, чем ты. Но это теперь не имеет значения. Теперь он ничего не значит для нас.
– Может быть, но как можно простить меня за то, что я причинила Гриффину? – Хлоя посмотрела на сына. – Я струсила, когда позволила моему дяде забрать тебя у меня. Мне следовало бороться за тебя. Я не должна была так легко сдаваться. – Она покачала головой, испытывая презрение к себе. – Я испугалась и позволила страху управлять моей жизнью.
Гриффин раздраженно вздохнул, затем присел на корточках перед ней.
– Мне претит тошнотворная сентиментальность, но ты должна знать, что я давно простил тебя. Ты следовала своим нелогичным путем, стараясь меня защитить. Кроме того, если бы не тот выбор, который ты сделала, я, вероятно, никогда не встретил бы Юстину. А это, моя дорогая мать, был бы гораздо худший вред для меня.
Хлоя освободилась от Доминика и взяла руки сына в свои.
– Ты действительно так считаешь? – прошептала она.
Гриффин кивнул.
– Да. И так как я простил тебя, ты тоже должна простить себя.
Он подался вперед и поцеловал ее в лоб, затем поднялся и хмуро посмотрел на Доминика.
– Что касается вас, ради бога, перестаньте контролировать все и всех. Я знаю, для вас это все равно, что требовать перестать дышать, но моя мать доказала, что способна самостоятельно заниматься своим делом. Как я убедился по опыту своей жизни, чрезмерная опека редко дает положительный результат.
