Он был явно потрясен.
– Не могу поверить.
Когда она засмеялась, Алек с трудом сдержался, чтобы не заключить ее в объятия. У нее был самый притягательный смех, какой он когда-либо слышал, – низкий, чуть хрипловатый, с оттенком естественной чувственности.
– Хотя должен сказать, – добавил он, – вчера вечером тебе удалось усмирить членов моей семьи. Особенно Фергуса, который даже перестал есть.
– Это потому, что я умею обращаться с людьми, – весело сказала она. – А теперь, пожалуйста, продолжи свой ужасный рассказ. Когда ты решил покинуть семейный очаг?
Алеку нравилось, что она не притворялась кем-то иным, отличным от своей истинной личности.
– Мой дед и я уже были в ссоре из-за его отказа отпустить меня из Шотландии в университет. Уолтер делал все возможное, чтобы убедить старика отправить меня в Оксфорд, но безуспешно.
Иди слегка улыбнулась.
– Ты определенно стремился покинуть Шотландию.
– Я любил Шотландию и Блэргал. В детстве для меня это был весь мир. Но когда я понял, что дед не намерен позволить мне уехать учиться, по крайней мере ненадолго, я начал ощущать себя здесь, как в тюрьме. Мне казалось, что если я не сбегу отсюда, то сойду с ума.
Он замолчал, затем печально усмехнулся:
– Я знаю, что все это звучит нелепо, учитывая преимущества, которые имел. Могу только сказать, что я был своевольным глупым мальчишкой, начитавшимся рассказов о приключениях.
– Я вполне понимаю тебя. А теперь представь, как должны чувствовать себя девочки. Нам не доступна увлекательная жизнь, тем более путешествия в другие страны. Чем скорее мы заключим себя в брачные оковы с подходящим поклонником, тем лучше.
– И представь мой ужас, когда клан собрался для празднования моего шестнадцатилетия и дед объявил о моей помолвке с Донеллой. – Алек хорошо помнил ссору с дедом накануне этого объявления. Хотя прежде он никогда не противоречил графу, в данном случае его упорство только ухудшило ситуацию, так как дед в конце концов пригрозил запереть его в комнате на неделю.
– Ты не поверишь, – продолжил Алек, – он и мой дядя сообщили Донелле о своем решении за час до того, как было сделано объявление.
Иди была потрясена.
– Это ужасно. И что твоя кузина сказала в связи с этим?
– Она отнеслась ко всему со страдальческим терпением и сказала, что наш долг подчиниться воле старших. Я пытался убедить ее, что надо противостоять этому решению, но бесполезно. Как я уже упоминал, – сухо добавил он, – она всегда была послушной девочкой.
– Такое безразличие к своей судьбе ужасно, хотя она была довольно молодой в то время.
Они оба были молоды, но Алек все-таки смог противостоять деду. И он не представлял, чтобы Иди покорно согласилась с насилием в подобной ситуации, независимо от возраста.
– Ей было пятнадцать, а мне шестнадцать лет. Мы должны были пожениться, когда мне исполнится восемнадцать.
– Кошмар. Я не могу осуждать тебя за то, что ты сбежал, хотя это, несомненно, явилось ударом для твоей семьи.
– Да, но я должен был сделать это. Объявление о помолвке стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. – Алек невесело усмехнулся. – Иногда мне бывает трудно поверить, что я сделал это.
Ее губы сложились в кривую улыбку.
– Мальчишки в таком возрасте обычно думают скорее задним местом, чем мозгами, как говаривал мой отец.
– Это определенно относится ко мне, – сказал Алек. – И я не осуждаю деда за то, что он предоставил меня самому себе. Однако он был уверен, что обо мне есть кому позаботиться, чтобы меня не убили в какой-нибудь лондонской трущобе.
– Ясно, что он любит тебя, несмотря на его неприветливое обращение, – тихо сказала она.
Алек вздохнул.
– Да, любит. И даже в какой-то степени гордится мной. Я уверен, ему была невыносима мысль о том, что его наследник живет как какой-то уличный бродяга.
– Он не единственный в семье, кто обладает непомерным чувством гордости. Можно назвать это даже высокомерием.
– Ты обижаешь меня, Иди.
– Сомневаюсь в этом. – Она тяжело вздохнула. – Теперь мы подошли к главной проблеме. Ты, наконец, вернулся, и твоя семья рассчитывает, что ты займешься тем, от чего сбежал.
– Это печальная истина, так как мой дед дал ясно понять, что меня ожидает сразу после окончания войны. Я должен немедленно вернуться домой, жениться на кузине и занять законное положение в качестве мастера Риддика. Нечего больше шататься по Европе, как бездельник.
Ее глаза расширились.
– Твой дед знал, чем ты занимался там, не так ли?
– Да, но это не произвело на него особого впечатления. Нельзя сказать, что он не видел угрозу в Наполеоне, – поспешно добавил Алек, когда Иди заморгала, явно потрясенная. – Он боялся, что что-то может случиться со мной, и не хотел, чтобы я подвергался опасности.
– Я понимаю его, – сказала она.
Алек тоже понимал, особенно после преждевременной трагической смерти матери. Но когда началась война, он знал, в чем состоит его долг. Пренебречь этим долгом ради безопасного пребывания в Шотландии – означало стать трусом. Конечно, в решении принять участие в войне была определенная доля эгоизма. Он не был готов вернуться домой и отчасти воспользовался своей обязанностью служить англо-шотландской унии в качестве предлога.
– Что ты собираешься делать теперь? – спросила Иди.
– О чем ты? – рассеянно произнес Алек, все еще пребывая наполовину в прошлом.
Глаза ее округлились.
– О твоей помолвке.
– Я, конечно, попытаюсь расторгнуть ее. Единственным известным мне способом.
– Попробуешь убедить свою невесту, что ты нераскаявшийся повеса? Превосходный план.
– Ты сама указала на то, что только женщина имеет право аннулировать помолвку, – возразил Алек.
Он не посмел бы сам сделать это, даже если бы мог. Он никогда не опозорит Донеллу, и от этого чувствовал безысходность, словно на него навалились древние каменные стены Блэргала.
– Я, разумеется, не ожидала, что ты используешь меня в качестве средства для осуществления своего нелепого плана, – посетовала Иди.
– Извини, но я сделал единственное, что имело смысл в данных обстоятельствах, – сказал он, поморщившись. – Не мог же я просто указать бедной девушке на дверь, не правда ли? Как ты справедливо заметила, это было бы позором для всех. Публичный флирт с тобой кажется мне подходящим планом, который может сработать, так как я знаю, что Донелла не одобрит путь, на который я ступил. Я надеюсь, что она возмутится моим поведением и даст мне от ворот поворот.
Когда Иди воздела глаза кверху, словно ожидая небесного вмешательства, Алек не смог сдержать своего раздражения.
