Первый концерт для европейской знати Моцарт дал в 6 лет. Через 30 лет он умер при очень странных обстоятельствах, абсолютно забытый этой самой европейской знатью.
Первым человеком, официально рассказавшим и оставившим серьезные воспоминания о последних часах Моцарта, стала Софи Хайбль, младшая сестра жены Моцарта Констанцы. Свои воспоминания о смерти Моцарта, впоследствии не раз опубликованные, Софи всегда начинала со зловещего предзнаменования, которое как бы показало ей, что в доме произойдут очень страшные события.
Надо сказать, что Софи была очень хорошим человеком. Она преданно ухаживала за умирающим композитором, к которому всегда испытывала самые дружеские чувства.
Софи всегда рассказывала о зловещем предзнаменовании примерно так. В первое воскресенье декабря 1791 года она на кухне готовила кофе для матери. Накануне Софи была в гостях у заболевшего композитора и вернулась домой потому, что ему стало чуть лучше. Ожидая, пока закипит кофе, Софи задумчиво смотрела на яркое пламя лампады и думала о тяжелой внезапной болезни мужа своей сестры Констанцы. Внезапно пламя резко погасло. «Фитиль погас полностью, словно лампа никогда не горела. На фитиле не осталось ни искорки, хотя не было ни малейшего сквозняка — за это я могла поручиться», — так написала Софи в своих воспоминаниях. Охваченная ужасом, она немедленно бросилась в дом Моцарта.
Констанца очень обрадовалась, увидев сестру, которую в тот день уже не ждала. Она сообщила, что Моцарт провел беспокойную ночь, и внезапно ему резко стало хуже. Моцарт обрадовался, увидев Софи, и сказал ей следующее (она дословно записала эти слова в своих воспоминаниях): «Ах, дорогая Софи, как я рад, что ты пришла. Останься сегодня с нами, чтобы присутствовать при моей смерти».
Душевное состояние Моцарта было очень беспокойным: он страшно мучился из-за незаконченного «Реквиема»; с самого начала мистическая загадка «Реквиема» стала причиной его бесконечных страданий.
С Моцартом постоянно находился его ученик и ассистент Зюсмайер, которому умирающий композитор, собираясь с силами, диктовал последние ноты «Реквиема». Чувствуя, что сил больше нет, и закончить заупокойную мессу он все равно не сможет, Моцарт диктовал Зюсмайеру указания о том, как закончить сочинение. Это подрывало его последние силы и ухудшало и без того тяжелое состояние.
Моцарт впал в беспамятство. К нему срочно вызвали врача и священника. Священник отказался прийти, а врач велел прикладывать к пылающему лбу ледяные компрессы. За час до полуночи Моцарт потерял сознание. В полночь ненадолго очнулся, но уже не узнавал окружающих.
Моцарт умер 5 декабря 1791 года в 0:55. Великий композитор не дожил ровно 2 месяца до своего 36-летия.
В последние месяцы жизни нужда, в которой оказался композитор, стала особенно чудовищной. Если раньше он мог брать деньги в долг у богатых «братьев» по масонской ложе, то теперь его кредиторы окончательно отказались оказывать ему финансовую помощь. Находясь в лихорадочном состоянии, Моцарт плохо спал и постоянно искал заказы, которые могли принести деньги. Он хватался за любую работу, брал даже те заказы, от которых отказался бы в годы своего процветания. Он стал даже давать частные уроки музыки, чего старательно избегал раньше.
Поэтому, когда 20 ноября он заболел и слег, все восприняли это как следствие его тяжелых усилий. Никто не думал о том, что подкосившая его болезнь может оказаться чем-то серьезным. Не думал так и сам Моцарт.
Второй муж Констанцы, Георг Николай Ниссе, перечислял симптомы недуга в биографии композитора, которую он опубликовал в 1828 году: «Все началось с отеков кистей рук и ступней, что привело к полной невозможности двигаться. Затем последовала рвота. Это называют острой сыпной лихорадкой». Диагноз «острая сыпная лихорадка» был записан и в официальной книге регистрации умерших Вены.
Надо сказать, что описания, данные вторым мужем Констанцы, не могут быть достоверным и точным источником, так как он не присутствовал при кончине композитора. Что же касается Констанцы, то ее страдания из-за смерти мужа и тяжелое душевное состояние вряд ли способствовали запоминанию подробностей. Как известно, ценны только те факты, которые запоминаются при холодном рассудке. Тяжелое смятение и паника, царившие в доме композитора, никак не способствовали точному анализу фактов.
Единственным фактом, который упоминают разные источники, было то, что болезнь поразила композитора внезапно. Сам же Моцарт вначале считал, что поправится в течение 2–3 дней.
Когда же болезнь стала усиливаться, и начали появляться новые симптомы, добавляющиеся к прежним, сам Моцарт начал говорить о том, что в его болезни дело совсем нечисто… Он первый заговорил о том, что его отравили.
За несколько дней до своей смерти он сказал Констанце следующее (это тоже есть в воспоминаниях Софи Вебер-Хайбль): «Мне дали аква-тофану и рассчитали точное время моей смерти».
«Аква-тофана» была известным и достаточно популярным ядом в то время. Это был медленно действующий яд без запаха на основе мышьяка. Изобрела его маркиза Джулия Тофана, жившая в XVII веке. Яд, в дословном переводе называющийся «вода Тофаны», был очень известен в высших кругах Вены, а легенды о его применении были весьма популярны.
Впрочем, уже в современности было доказано, что симптомы болезни Моцарта никак не напоминали симптомы отравления мышьяком. Очевидно, если Моцарта отравили, яд был совершенно другим, так как состав на основе мышьяка действует все-таки немного быстрее, чем 25 суток с момента его применения.
Моцарт твердо верил в то, что ему дали яд, и что все было запланировано заранее. А «Реквием», заказанный страшным и таинственным незнакомцем, предназначался для его собственных похорон.
Прошло свыше 30 лет после смерти великого композитора, когда в известную психиатрическую клинику в пригороде Вены поступил странный пациент. Имя его содержалось в строгой тайне. Сам же пациент был глубокий старик. Поговаривали, что этот человек был очень богат, принадлежал к высшим придворным кругам и был посвящен в некоторые тайны двора, которые окружающие желали бы спрятать.
Это был высокий высохший старик лет восьмидесяти, с пристальным взглядом черных глаз, еще не потерявших свою остроту. Время от времени он впадал в буйство и несколько раз пытался покончить с собой. Держали его в изолированной камере, стены которой были обиты войлоком, в специальной смирительной рубашке, сковывающей движения. Состояние его было очень плохим. Весь персонал клиники знал, что жить ему осталось недолго.
Впрочем, бывали у него и редкие периоды просветления. И вот в один из таких периодов он потребовал, чтобы главный врач привел с собою аббата. Так как пациент был знатен и богат, все руководство клиники готово было выполнить малейшие его капризы. Просьбы любого другого пациента проигнорировали бы запросто, но только не этого. И в свой следующий визит врач привел с собой католического священника.
Довольный тем, что его просьбу выполнили, пациент заявил, что хочет сделать сенсационное признание. Он пожелал, чтобы врач с аббатом записали его рассказ на бумаге и выступили главными свидетелями. Затем этот рассказ следовало передать во все крупнейшие газеты, которые должны были напечатать его для всех желающих.
