– Пил. Но он не алкоголик, просто пьяница. Обычный пьяница.
– И на этой почве у вас возникали ссоры?
Она кивнула, хотя и без ее кивка причины ссор были понятны.
– Где он работал? – продолжал спрашивать Щукин, непринужденно разливая чай. – Интересы у него были?
– Работал электриком. А интересы… У пьющего человека один интерес – бутылка.
– Как, по-вашему, почему он начал пить?
– Причина банальная: неудачник, слабость характера. Илья не из тех, кто борется, доказывает, что он фигура. Моему мужу было удобней принимать все, как есть. Когда он выпивал, то преображался, строил планы, но осуществить их в трезвом состоянии даже не пытался. Извините, я не буду пить чай… – отодвинула она чашку в сторону.
– Скажите, Лада, когда вы уходили, было в нем что-то особенное? Может, поведение не совсем обычное или какие-то другие признаки угнетения?
– Ничего не заметила. По мне, так он не мог этого сделать… Понимаете, при постоянном желании выпить и при том, что он уже признал в себе неудачника, Илья неплохо приспособился, удовлетворялся тем, что есть.
– Архип Лукич, – заглянул к ним Гена. – Вас Натан Ефимович зовет.
Щукин извинился, посоветовал Ладе все же выпить чаю, зашел в комнату, где топтались прибывшие милиционеры.
6. Минуту спустя…
Эксперт жестом пригласил его подойти ближе. Щукин видел-перевидел окровавленных трупов – во всех их фазах, потому даже не поморщился.
– Архип Лукич, – повернулся к нему эксперт, – вы много видели самоубийц, которые лишили себя жизни, воткнув нож в брюшную полость?
– С самоубийцами не приходилось сталкиваться, – сознался следователь.
– Тогда меня послушайте. Ножом пользуются в книгах и в кино, изображая эффектную смерть. Джульетта зарезалась, увидев труп Ромео, – красиво, да?
– Я бы не сказал, – слегка улыбнулся Архип Лукич.
– Человек, надумавший расстаться с жизнью, обычно избирает безболезненный способ, – продолжал Натан Ефимович. – А ножом в живот – это мучительно больно.
Щукин понял, куда клонит Натан Ефимович, но все же уточнил:
– Этого достаточно, чтобы назвать данный случай убийством?
– Недостаточно, – живо ответил Натан Ефимович. – Ну а теперь существенные детали. При поверхностном исследовании трупа я обратил внимание на надрез в области брюшной полости. То есть: нож воткнули под углом в девяносто градусов, а потом… небольшое харакири вверх. Но это только самураи способны искромсать себя вдоль и поперек, а цивильный человек, воткнув нож в собственный живот, испытывая неимоверную боль, не способен еще и дорезать себя. А теперь смотрите… – Натан Ефимович указал на ноги трупа в области колен. – На брюках несколько пятен. Это капли крови. И капли упали сверху, поэтому у них удлиненная…
– Понял, – перебил Вадик. – Выходит, он должен был стоять, нанося себе удар.
– Несомненно, – согласно кивнул Натан Ефимович. – А потом добрался до дивана, лег и ждал смерти?
– А что здесь не так? – проявил любопытство Гена.
– На ковре тоже есть несколько пятен крови. Несколько! – продолжал загадывать загадки Натан Ефимович. – Знаете, как хлещет кровь при таком ранении? Она мгновенно заполняет брюшную полость и потоками льется наружу. По идее, если этот мужчина пырнул себя и шел к дивану с ножом в животе, в чем я сильно сомневаюсь, кровь должна была остаться на всем протяжении пути, а также залить брюки. Но крови на ковре и на брюках мало. Тем не менее она есть и упала на брюки сверху. Значит, он все-таки стоял в момент нанесения удара ножом, и стоял далеко от дивана. Однако если предположить, что он сам нанес себе рану, например, у окна или у двери, то… почему так мало крови?
– Натан Ефимович, раскалывайтесь, – скрестил на груди руки Щукина, – хватит говорить загадками.
Эксперт вздохнул, как бы удивляясь непонятливости слушателей.
– Этому мужчине нанесли удар ножом, который мы видим. А потом, когда он уже не способен был к сопротивлению из-за болевого шока, его отнесли на диван. За это время кровь скопилась в брюшной полости, а потоками потекла уже на диване, который успешно ее впитал. И сделано это, чтобы представить убийство как самоубийство. Обычно в таких случаях убийца еще и записку оставляет от имени умершего. Ну, как будто тот написал, мол, в моей смерти прошу никого не винить. Или что-то в этом роде. Но записки нет. Пол на месте, где произошло убийство, думаю, преступник вымыл водой, ведь капли крови все же попали на брюки, следовательно, они падали и на пол. А капли на ковре убийца не заметил. Попробую определить место убийства, чтобы доказать свою правоту. Возьму на анализ грязь из щелей половиц, где она влажная. Кровь не так-то легко вымыть.
– Значит, его убили… – проговорил Щукин, всматриваясь в мертвое лицо человека, лежащего на диване.
– Убили, убили. Точно говорю, – закивал Натан Ефимович.
– Простого электрика, любителя выпить, убивают ножом, но собутыльник не оставляет труп как есть, а переносит на диван… Пальчики есть?
– Пальцев хоть отбавляй. И это тоже несколько настораживает. Я возьму стаканчики на дополнительное исследование. Мало ли что там обнаружится…
– Когда он умер?
– Предположительно в час ночи.
Архип Лукич вернулся на кухню к Ладе. Едва он вошел, она утерла слезы, выпрямила спину, готовясь к дальнейшим вопросам. Он сначала сел напротив, взял чашку с остывшим уже чаем, но, подержав е в руках, поставил на стол.
– Не стану скрывать, Лада, – заговорил тихо. – Похоже, вашего мужа убили. Поэтому новые мои вопросы будут несколько иного характера.
Он думал, женщина чуточку успокоится, ведь родные самоубийц почти всегда принимают вину на себя, а комплекс вины – один из самых страшных, иногда приводит к ответному суициду. Однако Лада, может, и избавилась от чувства вины, но перепугалась еще больше:
– Убили?! Как это? Я не понимаю.
– Ножом в живот. Потом перенесли на диван. А почему вы и Дмитрий Давыдович решили, что он покончил с собой?
Лада вспомнила: Дима не раз повторил, что записку отдавать нельзя ни в коем случае, иначе она сразу попадет в обвиняемые. Как милиция посмотрит на записку теперь, Лада не представляла, и поэтому промолчала о ней, не отдала.
– За что его убивать? – спросила скорее себя, а не Щукина.
– Значит, было за что. Но вы не ответили. Почему вы решили, что он убил себя?
– А вы что подумали бы? Я вчера ушла, мы поссорились… Архип Лукич, я сказала ему о Диме… Он спросил, где я провожу ночи, я и сказала. А он уже дошел до того состояния, когда от водки не отказываются… Нет, мне и в голову не пришло, что он может быть убит.
– Понятно. С кем он дружил?
