На войне как на войне
На обратном пути из Синопа Бутаков буксировал поврежденный линейный корабль «Великий князь Константин» под флагом Нахимова. На борту «Одессы» находились также раненый Осман-паша и пленные турецкие офицеры. Добродушный Бутаков сделал все возможное, чтобы пленникам было легче переносить плен. Турецкий адмирал прекрасно говорил по-английски, и Бутаков провел с ним в интересной беседе немало часов.
В рапорте князю Меншикову о Синопском сражении Корнилов предложил не исключать офицеров пароходов из числа участников сражения, среди отличившихся отметил и Бутакова. Позднее он вместе с другими офицерами пароходного отряда был включен в список награждения, подготовленный Нахимовым. Вице-адмирал представил Бутакова к производству в капитаны 2-го ранга: «За отличное исполнение возлагаемых на него обязанностей, примерные присутствие духа и храбрость. Он был весьма полезен при завладении турецким фрегатом и отводе его от города по своему знанию пароходного дела и турецкого языка». 18 декабря Бутаков стал капитаном 2-го ранга.
После боя с «Перваз-Бахри» у Корнилова сложились особо доверительные отношения с Бутаковым, который отныне пользовался особым расположением вице-адмирала и являлся фактическим членом его штаба, выполняя помимо своих командирских обязанностей и массу всевозможных поручений. Конечно, это порой и раздражало командира «Владимира», но, с другой стороны, он не мог не понимать, что за этим стоит особое доверие, которое надлежит оправдывать.
– Положа руку на сердце и новый чин, и Георгиевский крест я считаю большим авансом, который еще предстоит отработать перед Отечеством! – говорил он своему старшему офицеру князю Барятинскому, когда тот сетовал на большую загруженность своего командира.
Зима – время штормов, а потому черноморцы были заняты в это время приведением в порядок своих порядком потрепанных штормами и боями кораблей и судов. Многие корабли, особенно старые, требовали серьезной починки, новых мачт и тембировки.
Много было работы и на «Владимире». На паровые котлы поставили заплаты. В труднодоступных местах свищи замазывали особой замазкой. Пока «Владимир» чинился, перед Севастополем появились английские пароходы-разведчики. И Корнилов, и Нахимов торопили с работами.
К началу 1854 года в Севастопольской бухте собрался весь Черноморский флот. Последними подошли от кавказских берегов суда Абхазского отряда контр-адмирала Вукотича.
К началу февраля к выходу в море подготовили уже семь линейных кораблей. «Владимир» также вскоре был готов. Держа пары, он стоял в Южной бухте. Когда 16 февраля у Севастополя вдруг появился очередной английский пароходофрегат, навстречу ему выскочили из Севастопольской бухты «Владимир» и «Херсонес». Для англичан это стало неприятной неожиданностью, и, не вступая в бой, они предпочли ретироваться.
По новому боевому расписанию «Владимир» вошел в эскадру защиты Севастопольского рейда. Все пароходофрегаты объединили в особый отряд под началом контр-адмирала Панфилова. Отряду надлежало стоять на якоре в определенных местах с готовыми стрелять вдоль рейда бомбическими пушками.
– Быть в готовности каждую минуту, вступить под пары, чтобы истреблять неприятельские брандеры, а в случае атаки вражеского флота – отходить за линию своих кораблей в Корабельную бухту, – объявил своим командирам седобородый Панфилов.
Молодые командиры идти в море и истреблять неприятеля готовы были хоть сейчас и прятаться в отдаленных бухтах не желали.
Затем «Владимир» выходил навстречу пароходу «Эльборус», возвращавшемуся в Севастополь после зимовки в Николаеве. Все обошлось без эксцессов. Затем были и другие походы. Выходы в море «Владимир» совершал, как правило, по ночам и в туман, что требовало от его командира высокого профессионализма.
Вскоре поступили сведения о появлении в Черном море мощного объединенного флота англичан и французов. Корнилов с Нахимовым рвались дать неприятелю генеральное сражение. Но император и князь Меншиков считали, что в случае столкновения с союзниками наш флот потерпит поражение не только из-за отсутствия винтовых судов и малого количества пароходов. Даже по количеству парусных линкоров и судов противник имел многократное преимущество. Союзники бы просто задавили нас своей массой.
Ближе к весне англичане стали чаще появляться у берегов Крыма. А 15 апреля с «Владимира», патрулировавшего у Севастополя, заметили приближавшуюся английскую эскадру. Бутаков держал свое судно на горизонте от противника, пока тот не удалился на зюйд-вест. Но это было только начало.
17 апреля, после нападения на Одессу, союзники снова приблизились к Севастополю. И если основная эскадра держалась на почтительно отдалении, то пароходы по очереди, испытывая терпение черноморцев, приближались к входу в бухты. Когда они ушли, «Владимир» сам вышел в разведку.
– Траверз мыса Херсонес! – доложился штурманский офицер.
– Курс на Тарханкут! – скомандовал Бутаков.
– Неприятель! – закричал вахтенный офицер.
Из-за мыса быстро выкатился французский пароходофрегат и, дымя трубами, пустился в погоню за «Владимиром».
– А зачем за нами гоняться? – удивился Бутаков. – Мы и сами не против драки! Поворачиваем обратно! Курс зюйд-зюйд-ост!
Готовясь к бою, на «Владимире» заряжали пушки и спускали верхний рангоут. Бутаков принял вызов!
Француз поначалу не возражал против поединка, но, когда между противниками оставалось какие-то три мили, неожиданно повернул вспять. Несколько залпов вдогонку только придали французу прыти.
При полном господстве союзников на море маленький русский пароход дерзко гнал, как зайца, один из новейших британских пароходофрегатов. На выручку беглецу немедленно развернулись сразу два английских паровых фрегата. Ситуация мгновенно изменилась. Теперь уже Бутакову предстоял прорыв в Севастополь, так как неприятельские корабли старались отрезать его от входа в бухту. Не раздумывая, Бутаков бросился на прорыв. Над черной трубой «Владимира» металось пламя. Механики и кочегары выжимали из паровой машины все, что только возможно. Под бешено крутящимися колесами клокотала пена. Неравный поединок был, казалось, неминуем. Противники быстро сближались.
С крыши Морской библиотеки за развитием событий с тревогой наблюдал Корнилов.
– Кажется, попал наш Григорий Иваныч в передрягу, – вздохнул он, обращаясь к стоявшим рядом офицерам. – Передайте мой приказ: пароходам – разводить пары, фрегатам – к съемке с якоря!
Разведывательный рейд «Владимира» грозил перерасти в серьезное сражение. Но, к счастью, этого не случилось. Едва капитан британского пароходофрегата увидел на внутреннем рейде Севастополя дымы двух русских пароходов, разводивших пары, он посчитал за лучшее резко изменить курс и начать отход. Спустя несколько минут тот же маневр повторил и капитан французского пароходофрегата. Обменявшись несколькими выстрелами с противником, «Владимир» благополучно проскочил мимо равелина на внутренний рейд.
