Так прошел почти весь сентябрь.
* * *
Утро этого черного дня началось безмятежно и даже вполне удачно: Серафим шуганул в кустах лису, и та бросила свою нелегкую добычу: зайца-русака, набравшего за сытную осень килограммов пять веса. Монах прикончил недореза, тут же освежевал его, распялив шкурку на лучинах, а Лунь приготовил зайчатину в чугунке, добавив туда для аромата немного горных трав и диких яблочек. Завтрак вышел на славу, да еще на ужин оставалось, благо день выдался не постным.
Набрав по вязанке хвороста, ушли в полдень к поклонному кресту и встали на молитву. Однако молебен не задался. Серафим вдруг поднял голову и стал вслушиваться в мирные звуки горной жизни.
Где-то по ту сторону хребта послышался легкий моторный гул, и раскатисто зарокотал двигатель приближающегося вертолета.
– Воздух! – крикнул Серафим и метнулся в хижину.
Лунь последовал за ним, заметив краем глаза, как из-за ближайшей вершины вынырнула винтокрылая машина и, звонко цвенькая консолями лопастей, пошла прямо на их скит. Оба пустынника приникли к оконцу. Вертолет облетел становище, а потом завис над самым огородиком, вздымая воздушным вихрем клубы пыли и рыхлой земли. Из распахнутой дверцы прямо на грядки выпрыгнули три милиционера. Придерживая фуражки, они побежали прочь от машины – беря хижину в полукружье; вертолет отлетел несколько ниже, где пилоты нашли более удобную площадку для посадки.
– Ну, пожаловали гости незваные – слуги Антихриста! – Серафим пал перед иконами на колени. – По грехам нашим и воздаяние. Не надо было мясо утром жрать! Соблазнился на свежатину! Святый Отче, спаси и помилуй нас, рабов твоих и не оставь без призрения твоего…
Громкий стук в дверь прервал его молитву – на пороге вырос не по чину толстый лейтенант с расстегнутой кобурой. Он молча оглядел убогое жилище и его обитателей и первым делом вопросил:
– Ваши документы, граждане!
Ответом ему была молитва Серафима:
– Господи Иисусе Христе, Сыне и Слове Божий, молитв ради Пречистой Твоей Матери и всех святых, помилуй мя, грешнаго!
– Документы, спрашиваю, есть? – повысил голос милиционер.
Лунь и Серафим молча достали из рюкзаков паспорта. Толстый лейтенант придирчиво изучил каждую страницу. Но придраться было не к чему. Документы были подлинные.
– И чем мы тут занимаемся?
– Богу молимся, – кротко ответил Серафим.
– Богу молиться надо в церкви, – вразумительно заметил лейтенант. – В свободное от работы время. А так, дорогие граждане, вы вроде как тунеядствуете.
– Мы свое отработали. На пенсии мы оба.
– Ну, тогда вы нарушители паспортного режима. Вы, гражданин Белкин, аж в самой Москве прописаны – центральный человек, можно сказать. А здесь, я смотрю, вы уже не один месяц живете… Непорядочек!
– Я человек холостой, вольный. Где хочу, там и живу.
– Никак нет! Жить вы обязаны по месту прописки. А вот отпуска проводить или в гостях бывать – это пожалуйста. Но только если вы приехали на срок больше месяца, то обязаны зарегистрироваться в ближайшем органе внутренних дел. А вы здесь не гостите, а именно живете! Хозяйством обзавелись. Огородик посадили. Вон зверя бьете, – кивнул лейтенант на заячью шкуру, распяленную распорками. – Оружие, наверное, имеете?
– Оружия у нас никакого нет. А зайца этого, недореза, я у лисы отобрал. Не смогла далеко добычу унести.
– Ну, грибы, ягоды, орехи собираете. А все это незаконный промысел. Разрешение надо иметь. Здесь территория заказника.
– Граница заказника проходит вон по тому гребню, – усмехнулся Серафим. – Это я точно знаю – карту смотрел.
– Ты смотри, какой грамотный! – озлился вдруг лейтенант. – В горах положено только егерям и лесникам жить. А всяким бродягам не положено. Нормальный человек здесь жить не станет. Честный человек дома живет. А вы, может, от алиментов тут скрываетесь или от правосудия. Быстро собирайте свои манатки – и в вертолет. Там внизу разберемся, кто вы такие и почему тут прячетесь! Кравчук, а ну подожги эту хибару! Понастроили тут!
Молодой милиционер достал спички и стал примеряться, с какого края зажечь хижину.
– От хижины лес загорится, – хмуро заметил Серафим. – Лесной пожар начнется. Тут же сосняк и сушняк сплошной.
– И то верно! – сбил фуражку на затылок толстый лейтенант. – Кравчук, да завалите вы ее вдвоем к чертовой матери! Арсен, помоги ему! И крест свалите! Понаставили тут…
Впрочем, крест он свалил сам, вывернув его из камней и спихнув в пропасть.
Лунь с Серафимом едва успели вытащить иконы и вещи. Милиционеры поднажали на опорный столб плечом, и хибара легко рухнула. Они потоптались по крыше, выбили сапогами оконце и предъявили результат начальнику.
– Годится!
– Ну и кому она мешала? – горько усмехнулся Серафим.
– Мне мешала! – рявкнул лейтенант. – Не положено здесь ничего строить!
– Ну не будем мы ничего здесь строить. Оставьте нас в покое. Мы Богу молимся. И за вас поможем помолиться. Чтобы здоровы и счастливы были.
– Мы и так здоровы и счастливы! – хохотнул лейтенант. – Кравчук, ты счастлив?
– Так точно.
– Ну и лады! Давайте поскорее собирайтесь. Вертолет ждет.
– Послушай, лейтенант! – Серафим заиграл желваками. – Мы с ним оба войну прошли, и звезд у нас поболе, чем у тебя на погонах. Сколько нам той жизни осталось?! Так дай нам хоть напоследок пожить так, как душе угодно, а не как паспортному столу надо.
Милиционер не понял или сделал вид, что не понял. Он не стал объяснять этим бродягам, что первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев припожаловал отдыхать в бывшую резиденцию Сталина на озере Рица, и посему все окрестные горы подлежали очистке от всякого подозрительного элемента.
– Не пойдете сами, применим силу, – пообещал толстый лейтенант казенным голосом.
– Это вы можете… – безнадежно махнул рукой Серафим. – Это у вас получается…
– Разговорчики!
Оба отшельника молча собрали продукты в рюкзаки, поверх приторочили свернутые в рулончик одеяла, уложили в холщовую торбу иконы и Библию, застегнули пояса с лопатками, фляжками, туристическими топориками и ножами в чехлах.
– На ножи разрешение есть? Нету. Давайте их сюда. Это холодное оружие. Вот видишь, Кравчук, вполне на судебное дело набегает: злостное нарушение паспортного режима, бродяжничество, незаконный промысел, незаконное владение холодным оружием. Может, еще и сектанты окажутся…
– Господи помилуй! За что вы на нас так ополчились?! – взмолился Серафим. – Православные мы, монахи-отшельники!
– Нет в Советском Союзе такой профессии! – резюмировал лейтенант. – И никогда не будет. А пенсионеры должны во дворе в домино играть, а не по горам шляться.
