– Бывает! Порядочная девушка никогда не изменяет своему жениху до свадьбы… Шутка. Давай картошку почищу. Драники сделаю.
– О, – расплылся в улыбке Яцек. – Драники! Любимая еда в детстве! Сто лет не пробовал.
Под драники нашлась и бутылочка «божале». И как раз к трапезе заглянула подруга Яцека – Аннета, худощавая брюнетка с не очень красивым, но очень живым лицом, на котором в одну секунду сменялось множество выражений. Она никак не ожидала увидеть у Яцека гостя, но поскольку гость был в кухонном переднике да еще вносил в комнату блюдо с поджаристыми драниками, то она радостно смирилась с его присутствием. Яцек достал третий бокал и все весело чокнулись. Общего разговора никак не получалась. Аннета, кроме французского, не знала никаких других языков. Лунь с трудом выяснил, кто она по профессии.
Аннета взяла поднос с бокалами и, грациозно покачивая бедрами, прошла по комнате.
– Официантка! Гарсон! – угадал Лунь и все засмеялись.
– Потанцуем! – предложил Яцек. – У меня есть хороший английский джаз.
Он завел патефон и поставил пластинку. Но едва раздались первые слова английской песенки, как Аннета потемнела лицом, вскочила, схватила пластинку и хлопнула ее об пол.
– Ненавижу англичан и их музыку! – закричала она. Это Лунь понял и без перевода. Яцек сконфуженно развел руками и поставил французские мелодии. Но танцевальное настроение было сорвано.
– Брат Аннеты погиб при обстреле англичанами французской базы в Алжире, – пояснил Яцек. – И теперь она ненавидит англичан.
Лунь знал эту историю. В 1940-м, после капитуляции Франции большая часть ее флота собралась в алжирской гавани Мерс-эль-Кебир. Чтобы боевые корабли не достались при случае Германии, английский флот нанес мощный удар по стоянке французских линкоров и крейсеров. Многие корабли были выведены из строя, некоторые потоплены, при этом погибли сотни французских моряков. После этого инцидента маршал Петен на радость Гитлеру заявил, что отныне Франция находится в состоянии войны с Британией. Так бывшие союзники стали врагами.
Аннета третий год носила траур по брату-моряку. Лунь и Яцек слегка поспорили о правомерности английского нападения на французскую военно-морскую базу. Как и Аннета, Яцек считал, что британцы поступили подло по отношению к своей союзнице. Лунь лишь констатировал, что в политике не бывает моральных аспектов.
– Политики делают лишь то, что выгодно в данный момент. Есть только интересы государства. И Британия всегда выказывала, что постоянны у нее только интересы, а все друзья и союзники – постольку-поскольку.
Впрочем, углубляться в политику Лунь не стал, а деликатно оставил Яцека и Аннету вдвоем, сославшись на дела в городе.
Далеко он не пошел, а присел во дворе на скамейке поодаль от старика, игравшего детям на дудуке. Тот по-прежнему выводил свою нескончаемую песнь печали. Это был древний реквием по Великой Армении, столь созвучный ныне растерзанной Франции. А может быть, он играл отходную и по его, Луня, судьбе? Кто знает, может быть, завтра-послезавтра и он сложит свою голову на рискованном пути через Ла-Манш? Что там ждет его на тайной тропе сбитых летчиков?
Через два дня Яцек сказал ему, что пора отправляться в путь. Двое британских летчиков прибыли в небольшой нормандский городок Жарденвиль и ждут переправы на Остров. Он снабдил Луня адресом и запиской на французском языке.
– Это отдашь хозяину дома. Его зовут Гастон. Скажешь ему, что ты от Пюса. Он знает мою кличку. Пюс – по-французски «блоха».
Яцек проводил гостя до бывшей автобусной станции, где теперь поджидали седоков извозчики фаэтонов. В весьма потрепанный рыдван уселись друг против друга две пожилые француженки и Лунь с арабом-алжирцем, которому тоже зачем-то было нужно в Жарденвилль. Ехали долго и, слава богу, без полицейских проверок. И хотя документы у Луня были в порядке, все же душа была не на месте. Мало ли что взбредет в голову иному сверхбдительному ажану?
Средневековый городишко был выстроен в суровом нормандском духе без каменных украшательств, просто и четко: мэрия, храм, рынок, таверна, руины римской кордегардии… Расплатившись с извозчиком, флегматичным тучным малым в допотопном цилиндре, Лунь без особого труда отыскал нужный адрес. Очередной его спаситель жил в ветхом каменном домике под черепичной крышей и покосившимися деревянными жалюзи на окнах. На звонок в дверь вышел хмурый тощий мужчина в очках. Он молча прочитал протянутую записку, провел в дом, налил стакан красного вина и показал на лестницу, ведущую на чердак. Терпкий напиток прекрасно освежил после тряской и жаркой дороги. Гастон, видимо, принял его за британского летчика и, не зная английского языка, объяснялся большей частью жестами. Из комнаты выглянула девушка лет семнадцати, дочь Гастона, и о чем-то спросила гостя по-английски. Лунь скорее догадался, чем понял – ее интересовало его имя.
– Ник, – назвался первым попавшимся именем Лунь и поднялся по узкой деревянной лестнице. В чердачном сумраке обрисовались две фигуры – высокая и пониже. Летчики! Похоже, что они с большим интересом прислушивались к тому, что происходило внизу. Лунь поздоровался по-английски и протянул руку высокому:
– Ник!
– Дик! – представился тот в ответ.
– Майкл, – отозвался второй.
– Вы тоже летчик? – спросил Дик.
– Нет. Я из интелледженс сервис, – ответил Лунь, надеясь, что это избавит его от нежелательных расспросов, и не ошибся.
– О! – уважительно протянули пилоты. – Садитесь, пожалуйста!
Лунь присел на какой-то ящик. Сноп пыльного света из антресольного окна выхватывал из сумрака два тюфяка, плетеный короб, на котором стояли фонарь «Летучая мышь» и недопитая бутылка вина. Лица обоих пилотов были небриты. Майкл плеснул в стакан вина и протянул его новому сотоварищу.
Лунь приподнял его, чокнулся с бутылкой и с удовольствием сделал большой глоток.
Снизу доносились нестройные звуки аккордеона. Кто-то учился играть полонез Огинского.
– Хотите есть?
Только тут Лунь ощутил, как проголодался за дальнюю дорогу.
– Спасибо, не откажусь!
Дик крикнул в чердачный люк что-то по-французски, из чего Лунь понял, что девушку, которая должна была принести еду, зовут Моника. Игра на аккордеоне оборвалась, и вскоре девушка принесла на чердак тарелку с жареной макрелью, листья салата, несколько отварных картофелин с кусочком козьего сыра. Еда показалась необыкновенно вкусной, а девушка столь же необыкновенно красивой. Летчики смотрели на него с большим интересом – ждали рассказов. Но разговор не клеился, Лунь знал слишком мало английских слов. Зато пришла сестра Моники – Лизетт, и завела с Диком, который неплохо изъяснялся по-французски, игривый разговор. А Майкл стал рассказывать Монике и Луню чисто английские анекдоты про находчивого слугу Бэрримора.
– Бэрримор! – комично подражал он голосу хозяина. – Мне срочно нужна ванна!
