– Тут сто пятьдесят ступенек, – сообщает Юзеф.
Мы идем за ним с замиранием сердца: что внизу? А внизу – на глубине 45 метров высокосводый зал, похожий на неф старинного собора, разве что собранный из арочного железобетона. Шахта, вдоль которой вилась лестница, обрывается здесь для того, чтобы продолжиться еще глубже, но уже как колодец, почти до краев заполненный водой. Есть ли дно у него? И для чего вздымается нависающая над ним шахта аж до казематного этажа? Юзеф не знает. Но он ведет нас к другому колодцу, более узкому, прикрытому крышкой люка. Это источник питьевой воды. Можно хоть сейчас зачерпнуть…
Оглядываю своды здешнего Аида. Что видели они, что творилось под ними? Этот зал служил гарнизону «Шарнхорста» военным городком с тыловой базой. Здесь в главный тоннель, как притоки в русло, «впадали» двухъярусные бетонные ангары. В них размещались две казармы на сто человек, лазарет, кухня, склады с продовольствием и амуницией, электростанция, топливохранилище. Сюда же через шлюзовую противогазовую камеру подкатывали и вагонеточные поезда по ветке, уходящей к магистральному тоннелю на вокзал «Хенрик».
– Пойдем на вокзал? – спрашивает наш провожатый.
Юзеф ныряет в невысокий и неширокий коридор, и мы за ним. Пешеходная потерна кажется бесконечной, идем по ней ускоренным шагом уже четверть часа, а света в конце тоннеля не видно. Да и не будет здесь никакого света, как, впрочем, и во всех остальных «Норах дождевого червя».
Только тут замечаю, как продрог в этом стылом подземелье: температура здесь постоянная, что летом, что зимой +10 °C. При мысли, под какой толщей земли тянется наша щель-тропа, и вовсе становится не по себе. Низкий свод и узкие стены сжимают душу – выберемся ли отсюда? А если обрушится бетонное перекрытие, а если хлынет вода? Ведь более полувека все эти конструкции не знали ни ухода, ни ремонта, а ведь они сдерживают и чудовищное давление недр, и напор грунтовых вод…
Когда на кончике языка уже завертелись слова: «Может, вернемся?» – узкий ход наконец влился в широкий транспортный тоннель. Бетонные плиты составляли здесь подобие перрона. Это и был вокзал «Хенрик» – заброшенный, пыльный, темный… Сразу же вспомнились те станции берлинского метрополитена, которые до недавних лет пребывали в подобном же запустении, поскольку находились под стеной, рассекавшей Берлин на восточную и западную части. Их было видно из окон голубых экспрессов – эти каверны застывшего на полвека времени… Теперь, стоя на перроне «Хенрика», нетрудно было поверить, что рельсы этой ржавой двупутки добегают и до берлинского метро.
– Вон туда уехал ваш старшина на мотоцикле, – махнул Юзеф рукой в темный зев магистрального тоннеля.
– Как же он втащил сюда мотоцикл?
– А тут в полутора километрах есть село Высокое. Там и находится въезд под землю…
Ученые-оккультисты Третьего рейха разрабатывали теорию так называемой Полой Земли. Они утверждали, и нацистские бонзы верили в то, что «внутри нашей планеты существует пространство, пригодное для полноценной жизни. Там есть подземные реки, леса и даже светило, подобное Солнцу». Пути туда ведут через систему горных пещер в Гималаях, в Андах и на Тибете. Есть особый вход и в ледниках Антарктиды. Возможно, и «Лагерь дождевого червя» – попытка достичь обетованного царства с помощью новейших технологий подземстроя и метрополитена.
Всего на линии Одер – Варта – Обра были возведены к 1939 году тринадцать таких фортов, как «Шарнхорст»: «Людендорф», «Роон», «Мольтке», «Шиль», «Нетельбен», «Лютцов», «Йорк», «Гнейзенау», «Фрезен», «Ян», «Керкер», «Лейцман». Внутри каждого форта по три этажа, внутри каждого этажа – бетонный лабиринтик из отсеков, коридоров, лестниц, казематов, комнат (больше похожих на каменные мешки или камеры) для вахты, офицеров, радиорубка, командира, кухня, умывальник с туалетом, машинное отделение, боевые капониры, газовые шлюзы. Два запасных выхода – полукруглые колодцы с лазом из нижнего этажа. Скоб-трап выводил из узкой полукруглой забетонированной щели на поверхность.
Огнедышащие купола – для собственной обороны. Огнеметное дуло не выступало на поверхность земли так же, как и гранатометы. Стационарные огнеметы выбрасывали до шести литров огнесмеси в секунду в радиусе 40–50 метров.
– А теперь заглянем к нетопырям… – предложил Юзеф.
Мы сворачиваем в боковой ход. Вскоре под ногами захлюпали лужи, по краям пешеходной дорожки тянулись водоотводные канавки – идеальные поилки для летучих мышей. Луч фонаря прыгнул вверх, и над нашими головами зашевелилась большая живая гроздь, слепленная из костлявокрылых полуптиц-полузверьков. Холодные мурашки побежали по спине – экая пакость, однако! Даром что полезная – комаров жрет.
Говорят, души погибших моряков вселяются в чаек. Тогда души эсэсовцев должны обращаться в летучих мышей. И судя по количеству гнездившихся под бетонными сводами нетопырей – вся дивизия «Мертвая голова», бесследно исчезнувшая в 1945-м в мезерицком подземелье, до сих пор укрывается от солнечного света в виде рукокрылых тварей.
Прочь, прочь отсюда и как можно скорее!
Тайны Мезерицких озер
Мезерицкий укрепленный район раскинулся в озерном краю. Инженеры строительной армии Тодта превратили в военные объекты и реки, и озера. До сих пор в здешних лесах можно наткнуться на шлюзы, гидрозатворы, каналы, водосбросы весьма непонятного назначения…
Лет десять назад полковник Лискин вместе с командиром одной из рот Мендзижечского гарнизона капитаном Гамовым обследовали самое большое здешнее озеро.
«Сели в лодчонку, – делится своими впечатлениями Лискин, – и, поочередно меняясь на веслах, за несколько часов обогнули озеро. Мы шли в непосредственной близости от берега. С восточной стороны озера возвышались несколько мощных, уже поросших подлеском, холмов-терриконов. Местами в них угадывались артиллерийские капониры, обращенные фронтом на восток и юг. Удалось заметить и два похожих на лужи маленьких озерка. Рядом возвышались щитки с надписями на двух языках “Опасно! Мины!”
– Терриконы видите? Как египетские пирамиды. Внутри них разные потайные ходы, лазы. Через них из-под земли наши радиорелейщики при обустройстве гарнизона доставали облицовочные плиты. Говорили, что «там» настоящие галереи. А что касается этих лужиц, то, по оценке саперов, это и есть затопленные входы в подземный город, – сказал Гамов и продолжал: – Рекомендую посмотреть еще одну загадку – остров посреди озера… Несколько лет назад часовые маловысотного поста заметили, что этот остров – на самом деле не остров в обычном понимании. Он плавает, точнее, медленно дрейфует, стоя как будто на якоре.
Я осмотрелся. Плавающий остров порос елями и ивняком. Площадь его не превышала пятидесяти квадратных метров, и, казалось, он действительно медленно и тяжело покачивается на черной воде тихого водоема.
У лесного озера было и явно искусственное, юго-западное и южное продолжение, напоминающее аппендикс. Здесь шест уходил в глубину на два-три метра, вода была относительно прозрачной, но буйно растущие и напоминающие папоротник водоросли совершенно закрывали дно. Посреди этого залива сумрачно возвышалась серая железобетонная башня, явно имевшая когда-то специальное назначение. Глядя на нее, я вспомнил воздухозаборники Московского метро, сопутствующие его глубоким тоннелям. В узкое окошко было видно, что и внутри бетонной башни стоит вода.
