Такие потери за полчаса боя. Слишком много убитых.
Гремя лентой и коробками, пулемётчики перебежали левее, подальше от бронетранспортёра, который всё ещё горел, отсвечивая в сумерках малиновой окалиной наклонной брони. В любой момент в нём могло ещё что-нибудь вспыхнуть, тогда окрестность на несколько десятков шагов окажется освещённой вместе со всеми, кто там окажется, и русские не упустят момента закрепить свой успех ещё несколькими точными выстрелами. А в том, что среди них есть неплохие стрелки, сомнений не вызывало. Тела нескольких своих товарищей взвод так и не смог вынести из-под огня. Штейгер и Зибкен были убиты почти одновременно. Штейгер получил две пули. Зибкен всего одну – в затылок. Не спас и стальной шлем. Не иначе, они попали в зону огня русского снайпера. Вот откуда такие точные попадания. Зибкен, конечно же, не мог бросить своего товарища. Надеялся вытащить его из-под огня, думал, что тот всего лишь ранен. Русские снайперы любят устраивать подобные ловушки. Достаточно подстрелить одного, а за ним, раненым и взывающим о помощи, цели буквально полезут на мушку, одна за другой, только успевай передёргивать затвор.
Когда унтер-фельдфебель Витт подал команду собраться на дороге, одна из пар, обершютце Зигель и шютце Хаук, неожиданно наткнулись на ещё одного раненого. Тот лежал прямо у дороги в кювете. Как его не заметили санитары? Неподалёку догорал подбитый русской противотанковой пушкой командирский бронетранспортёр с радиостанцией. В нём сгорели и ящики с боеприпасами, и коробками с лентами для Schpandeu. Впервые во время боя они не получили дополнительного боекомплекта. Вот почему русские вскоре начали просто расстреливать их, лежавших в пойме, на открытой местности в напрасном ожидании, что танки вот-вот доберутся до окопов иванов и заставят их либо поднять руки, либо разбежаться.
Раненый не подавал признаков жизни.
– Куда ему угодило? – спросил Зигель. – Что-то не похоже, что он дышит.
– Дышит. Он весь в поту. Жар. Давай, Отто, берём и потащили к нашим.
– Постой. Что-то с ним не то. Хорст, вот так дела! Это же иван!
– Должно быть, один из тех, кого настигла в поле разведка.
– Что будем с ним делать?
– Прикончи его, и – уходим.
– Если хочешь, делай это сам.
– Ты что, жалеешь русского?
– Он ранен.
– Ну и что?
– Именно поэтому я не пошёл в СС.
– Ты просто слабак, Отто Зигель, и никогда не получишь Железный крест за храбрость.
– Прикончить раненого ивана, который вот-вот сам отдаст концы, – это, по-твоему, храбрость?
– Тогда оставь его. Уходим. Витту ничего не надо говорить. Ты меня понял?
– Понял. – Старший стрелок Отто Зигель вытащил из кармана шинели индивидуальный медицинский пакет, сунул его в руку русскому, подхватил винтовку и побежал по стерне следом за своим товарищем.
Ночью в тыловой Калуге, захваченной неделю назад стремительно наступающим XIII армейским корпусом 4-й полевой армии вермахта, командир корпуса генерал пехоты Ганс Фельбер
[14] получил от командира 260-й пехотной дивизии донесение. Сообщение из Вюртембергской пехотной дивизии Фельбер ждал с нетерпением. Ещё вечером он с беспокойством спросил своего адъютанта, какие вести поступают из частей авангарда? Адъютант развёл руками. После короткой паузы генерал Фельбер распорядился:
– Запросите штаб генерала Шмидта и передайте мой приказ информировать штаб корпуса о продвижение частей первого эшелона каждые два часа.
И вот от командира 260-й Вюртембергской генерала Ханса Шмидта поступило донесение. Оно не радовало. Фельберу нравилась Калуга, её гостеприимные жители. Натерпевшиеся под властью большевиков, они приняли вошедшие германские войска с хлебом-солью. Теперь с энтузиазмом хозяев, после долгой разлуки вернувшихся в свой родной дом, принялись наводить порядок, новый порядок. Но германские войска шли вперёд. И Фельбер, командуя армейским корпусом первого, атакующего эшелона, ожидал из штаба вюртембержцев известия, после которого штаб корпуса можно было бы передвигать в Серпухов или хотя бы в Тарусу. Однако Шмидт сухо сообщал о том, что его авангарды атакованы, понесли незначительные потери и вынуждены приостановить марш вперёд до подхода артиллерии. Особенно яростно, как доложил командир вюртембержцев, русские дерутся в районе Кремёнки, северо-западнее Серпухова, осёдлывая грунтовые дороги и подступы к узкоколейной железной дороге.
Фельбер знал осторожность командира 260-й дивизии: на рожон не полезет и, если русские действительно собрали там значительную группировку, Шмидт будет топтаться со своими гренадерами перед их обороной ещё и сутки, и двое, и трое, пока не подтянет все свои средства усиления и тылы.
Генерал Фельбер некоторое время изучал карту, перечитывал донесения, делал карандашные пометки на оперативной карте. Потом приказал связать его со штабом 4-й полевой армии. Командующий армией фельдмаршал фон Клюге отдыхал. У аппарата был его адъютант. После короткого разговора Фельберу были обещаны тридцать бомбардировщиков Ю-87 для работы по целям на Серпуховском направлении.
Гауптман Хорнунг выскочил из горящего бронетранспортёра и какое-то время лежал в глубоко пропаханной меже, наполовину заполненной водой. Межа уходила вниз и отворачивала в сторону. Русские, попав в бронетранспортёр, тут же перенесли огонь по танкам, которые тем временем маневрировали у моста.
Из всех, находившихся в бронетранспортёре, спасся только он. Через какое-то непродолжительное мгновение после попадания русского трассирующего снаряда взорвались боеприпасы и канистры с бензином, которыми была загружена машина. Но Хорнунга снова не задело. Хорнунг отдышался в мокрой борозде, встал на колени и почувствовал, что его колотит мелкой дрожью. «Это что, страх?» – спросил он себя и поднёс к глазам свои трясущиеся руки. Руки были бледны, испачканы копотью и грязью. Хорнунг вытащил носовой платок, вытер мокрое лицо, руки, вытащил из кобуры пистолет и зашагал вниз, в пойму, где залегли его солдаты и маневрировали танки. Он ещё не знал, что его заместитель лейтенант Прегер убит, что убиты и ранены половина командиров взводов, что вот-вот будет уничтожено последнее преимущество его отряда – танки. Но пока он шёл в полный рост, сжимая в руке пистолет, с намерением поднять взводы и мощным ударом опрокинуть русских. До сих пор это удавалось.
