Это «какие будут указания» из его уст звучало примерно как отречение от престола коронованной особы. Впрочем, помимо признания в собственном бессилии в словах капитана был ещё и упрёк старшим начальникам, пославшим роту без надлежащей подготовки в район, напичканный бандами и минными полями…
Наблюдая за ним, Колков пытался угадать, как протекают переговоры с ЦБУ
[10]. По тому, как разгладились и снова собрались морщинки на переносице Люлька, догадался: разговор с «первым» облегчения капитану не принёс. Но обстановку, похоже, всё-таки прояснил.
– Нашли железяку пропавшую! – возвращая наушники и микрофон связисту, сообщил Люлёк. – Без нас с тобой, Вадик, нашли, вёрст за тридцать отсюда… Вертолётчики обнаружили. А вот теперь опять мы потребовались: не могут обойтись без разведки! Приказано ждать «вертушку» здесь. Полетим на место – там и разберёмся во всём. А роту Борька поведёт к дороге. Так что радуйся, старик: Аллах в лице комдива лаптям твоим даёт сегодня передышку, посылает за тобой железную птицу… Слышал анекдот про чукчу: «…железная птиса летит – экспедисыя называеса…» – Люлёк нерадостно хохотнул и направился к сидящему в окружении солдат замполиту – старшему лейтенанту Борису Закатаеву.
Через четверть часа большая часть роты начала спуск вниз. На вершине остались Люлёк с отделением разведчиков да Колков со своими сапёрами – больше Ми-8 в условиях высокогорья не поднимет.
…«Вертушка», поблескивая выпуклыми стеклами, зависла над ними, словно гигантская стрекоза. Лопасти несущего винта бешено молотили разреженный воздух, будто задались целью сдуть людей со скалы.
Борттехник по одному втянул их в салон. Командир вертолёта обернулся в отсек: всё ли в норме? – и, получив утвердительный знак Люлька, сдвинул рукоятку «шаг-газ». Знакомая вершины за иллюминатором быстро поплыла назад, уменьшаясь в размерах.
Колков с деланным безразличием уставился в окно. Летать вертолётами он не любил: постоянная вибрация, уши словно ватой набиты. Опять же, в полёте не покидало назойливое ощущение, что он у кого-то на прицеле… Но к вертолётчикам он питал самое глубокое уважение. Хотя кто их в Афгане не уважает? Разве что «духи»? Да и те за каждого сбитого вертолётчика златые горы сулят… Тоже знак уважения, своеобразный, конечно.
Ободряя себя аргументом, что лучше плохо лететь, чем хорошо карабкаться по скалам, Колков попытался сориентироваться на местности.
Ми-8 скользил над хребтом, окаймляющим ущелье так низко, что казалось, шасси его вот-вот зацепятся за какую-нибудь вершину. Внизу, то появляясь, то исчезая под скалами, юлила дорожная лента. Чёрными скелетами громоздились на обочинах останки сожжённых «наливников» и «бурбухаек» – афганских грузовых фургонов. Чем выше в горы забиралось шоссе, тем чаще среди расстрелянной и подорванной техники попадались танки и БТРы. Но война не обошла стороной и афганские селения, изредка проплывавшие под вертолётом. Разрушенные дувалы, завалившийся минарет, раскуроченные воронками ракет квадраты крестьянских полей, на которых даже в страду не заметно дехкан.
Ещё год назад эта картина заставила бы Колкова содрогнуться. А сейчас… Неужели так ожесточилась душа, что и эти следы войны не воспринимаются, как что-то ужасное?
Вертолёт сделал крен влево и, перевалив через хребет, пошёл на снижение.
– Вот он, наш «Ураган», загорает, смотри! – Люлёк прижался носом к стеклу иллюминатора и стал похож на мальчишку.
Колков уже и сам разглядел сиротливо лежащий на покатом склоне неподалёку от небольшого кишлака объект их поисков – злосчастный «Ураган». Машина застыла колесами вверх, что действительно делало её чем-то напоминающей отпускницу на пляже. Только вот место для отдыха было совсем неудачное: дикие горы вокруг, недружелюбного вида кишлак…
Сделав несколько кругов над поверженной машиной и не заметив ничего подозрительного, приземлились, не выключая двигателя, метрах в ста от «Урагана».
Когда разведчики и сапёры покинули борт, вертолёт, натужно гудя, ушёл в сторону заката, торопясь вернуться на аэродром до темноты.
– Ну что, Вадик, – сказал Люлёк, – теперь твоё слово! Посмотри, что с машиной. Если заминирована, не возись, лучше взорвём! А мы по округе побродим, в деревеньку наведаемся. Может, об экипаже что-то узнаем… На всё у нас с тобой пара часов. А там, пойдём к дороге. «Первый» обещал «броню» послать… Ну, давай трудись! Да смотри там, поосторожней! Я за тебя отвечаю…
– С какой это стати грозу душманов на лирику потянуло? – беззлобно огрызнулся Колков. – Ты лучше за своими суперменами поглядывай, чтобы пальбу без нужды не открывали, а то мы и так своей «вертушкой» всех местных переполошили.
– Ну, пока, – оставив двух автоматчиков для прикрытия сапёров, Люлёк с разведчиками направился к кишлаку по руслу пересохшего арыка.
Колков отправил Кочнева проверить, нет ли мин на склоне вокруг «Урагана», а сам вместе с Мерзликиным направился к кабине, внимательно, словно рентгеном, ощупывая взглядом каждую пядь каменистого грунта. Мерзликин шёл поодаль, таща на плече миноискатель и щуп, от которых среди камней толку мало… Здесь, как пел Высоцкий, надеяться надо только «на зоркость глаза и цепкость рук».
У машины Колков сделал знак ефрейтору остановиться, а сам пошёл к кабине, то и дело останавливаясь и внимательно разглядывая «Ураган». Поверхностный осмотр удивил: несмотря на неестественное положение, машина почти не пострадала – ни пулевых пробоин, ни вмятин, даже остекление кабины в целости и сохранности. Дверцы не деформированы. По всей видимости, их можно без труда открыть. Но делать этого он не стал: минирование дверец – излюбленный приём душманов. Присев возле одной на корточки, Колков удовлетворённо прищёлкнул языком: так и есть – растяжка. Тонкая, как струна, стальная проволочка, прикреплённая изнутри к дверной ручке, другим своим концом пряталась в дальнем углу кабины под кучей ветоши. Что там: мина, фугас? Всё равно. Примитив, грубая работа, рассчитанная на дилетанта. Торопились «духи»: ловушка получилась неудачной. Хотя подрывники моджахедов и так изобретательностью не блещут: ставят мины, словно по заранее полученной инструкции, прямолинейно и однообразно. Если и попадётся какая-то закавыка, считай, наёмники-профессионалы поработали… Но сегодня разминирование его не волнует. Задача прямо противоположная: осмотреть «Ураган» и, убедившись, что машина не разграблена, подготовить к уничтожению!
Подозвав Мерзликина, поставил диагноз:
– Растяжка. Будем взрывать! Тащи ПТМ…
Пока устанавливали противотанковую мину, возвратилась группа Люлька. Разведчики привели с собой старика, вылитого Хоттабыча: седая борода, тюрбан, длинная холщовая рубаха, шаровары. Только туфель с загнутыми носками не хватает – старик был бос.
– Наши герои-разведчики «языка» взяли! – усмехнулся Колков.
– Что с машиной? – не удосужился обидеться Люлёк.
– Цела. Но заминирована: мина или фугас на растяжке. Мы в довесок ПТМ установили… Рванёт, стоит только кому-то в кабину сунуться! Так что готовы хоть сейчас взрывать, хоть «душкам» в подарок оставить. Как прикажете, товарищ начальник…
