– Значит, договорились, – ставит точку на этом разговоре Галич. – И раз уж мы оказались в этом заведении… да еще за таким столом… Словом, я думаю, что нам следует воспользоваться случаем и, как принято говорить, культурно провести время. Как вы смотрите на такое предложение? – Галич старается казаться беспечным и галантным, но это ему плохо удается: мешает неизвестно откуда появившаяся скованность.
– Не знаю… – тихо отвечает Соломко. – Может, не надо?
Однако, глядя на ее зардевшееся лицо, нетрудно догадаться, что ей очень хочется посидеть в этом уютном зале, посмотреть на людей, да и себя показать. По-видимому, рестораны она посещает крайне редко, если вообще посещает: постоянные завсегдатаи чувствуют себя в них намного раскованнее. Придя к такому несложному умозаключению, Галич решительно говорит:
– А я думаю: надо! Тем более, что я вижу здесь хороших своих друзей. И если вы позволите, я приглашу их за наш стол, и мы сообща все это уничтожим.
Соломко молча пожимает плечами, и капитан подзывает Сванадзе.
– Тревога ложная, – говорит он на ухо лейтенанту. – Отпускай Роюка гулять, а сами перебирайтесь к нам. Не пропадать же добру.
Не проходит и пяти минут, как Галич знакомит Марьяну Романовну со своими приятелями. Сванадзе открывает «Шампанское», искристый напиток пенится в фужерах.
– А кто тост будет произносить? – спрашивает Алла.
– Конечно, Тимур Ревазович! – говорит Галич.
Сванадзе охотно встает и с шутливо преувеличенным пафосом говорит:
– Выпьем за сидящих за этим столом женщин: красивых, добрых и умных! Пусть остаются они такими всегда на радость нам, мужчинам.
– Так мало? – надувает губки Алла.
– Зато от души! – успокаивает ее муж.
Все смеются, чокаются, тонко звенят фужеры.
Через час, когда стол пустеет, Галич подзывает официанта.
– Посчитайте, пожалуйста!
– За стол уплачено вперед, – говорит официант.
– И все-таки посчитайте и возьмите деньги, – с нажимом повторяет капитан.
– А что прикажете с теми деньгами делать? – недоумевает официант.
– Придет тот, кто заказывал, с ним и разберетесь. Кстати, кто делал заказ?
– Не знаю… Какой-то мужчина… моих лет. И моего роста. И усики у него похожи на мои. Был в темных очках…
– Узнать смогли бы?
– Думаю, узнал бы.
Пока Галич рассчитывается с официантом, в зале начинает играть оркестр – гремит бравурный приветственный марш. Алла кладет на плечо мужа руку и мечтательно говорит:
– Потанцевать бы немножко! Вспомнить молодость…
– Ваше желание, мадам – закон! Когда-то еще придется попасть в ресторан… А вы, Марьяна Романовна?
– Я бы с удовольствием, да… дочка ждет меня дома, – отзывается с плохо скрытой грустью Соломко. – Я оставила ее у соседей.
19
Выйдя из ресторана, Галич и Марьяна Романовна не расходятся, хотя живут в разных концах города, а идут вместе. И получилось это как-то само собой, без обязательных в таких случаях слов, будто они сговорились об этом заранее.
На город опускаются вечерние сумерки. Улицы заполняются шумной молодежью. Слышатся веселые голоса и задорный смех. Галич и Марьяна Романовна идут молча, лишь изредка обмениваясь короткими, ничего не значащими фразами. Отчего бы это, думает Галич, в ресторане он находил, о чем говорить, но стоило остаться наедине, как все, что приходит на ум, кажется банальным и никчемным.
У небольшого трехэтажного дома они останавливаются, и Соломко, поколебавшись, нерешительно говорит:
– Может, зайдете? Я вас чаем угощу.
– А что? И зайду! – неожиданно для самого себя смелеет Галич.
Проводив гостя в комнату, Марьяна Романовна спешит к соседям за дочкой. Оставшись один, капитан осматривается. Комната обставлена просто и скромно: шкаф, кровать, стол и несколько стульев. Да еще большая полка, набитая книгами. На стенах – акварель с изображением какого-то южного приморского города и увеличенная фотография симпатичного молодого человека в форме лейтенанта погранвойск. Пол покрыт широкой красно-зеленой дорожкой. Словом, комната Галичу нравится.
Желая посмотреть, что читает хозяйка, Галич подходит к книжной полке, но в это время возвращается Марьяна Романовна с дочкой – симпатичным маленьким существом в коротеньком розовом платьице и стертых сандалиях на босу ногу. Мама подталкивает дочку в комнату и говорит:
– Вы тут пока познакомьтесь, а я тем временем чай вскипячу.
Девочка останавливается перед Галичем, сосредоточенно смотрит на него снизу вверх, затем спрашивает:
– А вас как зовут?
– Саша.
– Надо говорить не Саша, а дядя Саша, – поправляет гостя девочка. – Потому что вы взрослый.
– Виноват – исправлюсь, – бормочет Галич.
– Ничего, бывает, – благосклонно кивает головой девочка. – А меня зовут Лена! – И тут же следует ошарашивающий вопрос: – А почему вы такой большой – чуть ли не до самого потолка?
Галич хлопает глазами и лихорадочно соображает, что ответить. Ничего лучшего, чем то, что, будучи маленьким, он ел много каши, придумать не удается. Но Лена, не дождавшись ответа, тактично переводит разговор на другую тему.
– А что вы умеете делать? – спрашивает она.
Час от часу не легче! Эта девчушка определенно решила доконать его своими каверзными вопросами… Не рассказывать же этому воробышку, что он умеет делать обыски, допрашивать преступников и свидетелей, сидеть в засадах, гоняться за бандитами и ворами, применять в схватках с ними приемы самбо и каратэ, метко стрелять и т. д. и т. п.
– А я научилась уже читать по слогам! – спешит поведать о своих успехах Лена. – А еще я умею составлять из кубиков слова. А вы умеете читать?
Наконец-то Галич слышит вопрос, на который он может вразумительно ответить, но в эту минуту в комнату входит хозяйка и мешает гостю проявить себя.
– Лена! – зовет она дочку. – Иди, попей молока и ложись спать.
Марьяна Романовна уводит дочку на кухню. Галич подходит к полке с книгами, пробегает взглядом по их корешкам и видит много знакомых имен. Здесь его любимый Александр Грин, Стивенсон, Майн Рид, Купер, Дюма, Джек Лондон, Конан Дойл. Оказывается, их вкусы совпадают, с удовольствием отмечает капитан. Во всяком случае, в выборе книг. И тут же возникает вопрос: а совпадают ли их вкусы во всем остальном?
Галич берет в руки «Повести и рассказы» Джека Лондона и начинает листать. Его взгляд скользит по заголовкам и отдельным словам, иногда он успевает выхватить целую фразу – и вот уже воскрешаются в памяти знакомые с детства суровые картины далекого севера, сильные и мужественные люди, до конца верные дружбе и долгу, люди, на которых он старался когда-то быть похожим…
